|
Сахарок все тебя дразнил – говорил, что ты голубой. Ты отвечал: неправда, это только потому, что в колонии девок не было. А Сахарок говорит: докажи. Вы ехали и заглядывали в окна. Но время было уже позднее, белые задернули занавески и легли спать, а ты накачался наркотой и тебя просто распирало изнутри, хотелось сделать что-то такое – ты сам не понимал что. А потом вы подъехали к «Ночной сове». Заведение открыто, внутри одни белые… И тут ты не выдержал. Бедный Тайрон, бедный жирный педик Тайрон – он сорвался. Ты ведешь парней в «Ночную сову». Там шестеро: трое мужчин и три женщины. Вы запираете всех в подсобке, взламываете кассу, заставляете повара сказать вам код сейфа и все выгребаете оттуда. Вытряхиваете сумочки и бумажники, спрыскиваете руки женскими духами. И тут Сахарок говорит: «Эй, Тайрон, трахни вон ту бабу. Докажи, что ты не пидор». Но этого ты сделать не можешь. И тогда ты начинаешь стрелять, а следом за тобой и остальные, и тебе это нравится, потому что в этот миг ты перестаешь быть несчастным, жирным, черномазым, дрисливым пидором…
– НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! – Да! Где стволы, мразь? Или ты сознаешься и начнешь давать свидетельские показания, или отправишься в газовую камеру! – Нет! Я никого не убивал! Эд грохает кулаком по столу. – Зачем вы избавились от машины? Джонс мотает головой, разбрасывая вокруг капельки пота. – Зачем сожгли одежду? Молчит. – Почему от вас несет духами? Молчит. – Сахарок и Лерой изнасиловали тех женщин? – Нет! – Вот как! Значит, вы их насиловали втроем? – Мы никого не трогали! Нас там вообще не было! – А где же вы были? Молчит. – Тайрон, где ты был прошлой ночью? Джонс молча рыдает. Эд кладет руки ему на плечи. – Сынок, ты знаешь, что будет, если ты не заговоришь? Если ты это сделал, признайся и спаси свою шкуру. – Мы этого не делали! Мы никого не убивали! Нас вообще там не было! – Нет, сынок, это вы и были. – Нет! – Вы были там, сынок, вы это сделали. Так что признавайся. – Это не мы! – А теперь успокойся. Вздохни поглубже. И выкладывай все. Джонс лепечет что-то невнятное. Эд опускается на колени перед его стулом и весь обращается в слух. Он различает: «Господи, пожалуйста, мне просто надоело целкой быть!» И еще: «Мы же не хотели ее убивать! Мы ее не убили, так что нас не казнят, правда?» И еще: «Если она не умрет, нас не отправят в газовую камеру, правда? Господи, пожалуйста, только бы она не умерла! Тогда и я не умру, потому что я не пидор!» Дальше что-то про Иисуса, Отца небесного – но это Эд уже не слушает. Он бросается в комнату № 2. Запахи пота и сигаретного дыма. Лерой Фонтейн – крупный, мускулистый – сидит закинув ноги на стол. Эд Говорит: – Надеюсь, ты окажешься умнее своих дружков. Даже если вы убили ту женщину – это не то, что прикончить Шестерых. Фонтейн трогает разбитый нос – бинты закрывают пол лица. – То, что в газетах пишут, – брехня. Он прикрывает за собой дверь. – Лерой, если в момент их смерти ты был с той женщиной, это твое спасение. Молись, чтоб так и было. Молчание. – Кто она такая? Шлюха? Молчание. – Вы ее убили? Молчание. – Хотели помочь Тайрону целину вспахать, потом увлеклись… Я прав? Молчание. – Лерой, даже если вы ее убили и она цветная, ты можешь просить о помиловании. Даже если она белая, у тебя еще остается шанс. |
