— В последнее время карты вызывают у меня отвращение, — устало отозвался виконт.

— Какой вздор, дружище. У тебя — всего лишь черная полоса, и тебе надо попытать счастья в чем-нибудь другом.

Виконт, вяло улыбнувшись, поправил галстук. Было уже два часа ночи, и он смертельно устал. Правда, при этом надеялся, что кучер его не уснул на облучке кареты, стоящей на Ганновер-сквер.

— Что ж, до встречи, Кеннингтон. Увидимся на следующий уикенд в «Реформе», да? Намечается небольшая пирушка со Стратфордами — женится их сын и наследник.

— Посмотрим. Спокойной ночи, Чалмерс.

— Спокойной ночи, Кеннингтон, и смотри, не разочаруй нас! Стратфорд чертовски огорчится, если ты не приедешь.

Виконт улыбнулся ему сквозь клубы сигарного дыма и начал застегивать сюртук, после чего направился к выходу, двигаясь с легкой, изящной грацией, выдававшей склонность к занятиям спортом, коим он увлекался в юности.

В Кембридже его считали звездой команды по регби, равно как и выдающимся гребцом.

Но те славные деньки давно миновали, как, впрочем, и страсть к архитектуре, которая, собственно говоря, и привела его в университет.

Многие из преподавателей виконта надеялись, что он станет успешным архитектором, между тем после возвращения в Лондон он лишь бездарно убивал время в игорных домах да клубах столицы.

Начало сезона принесло с собой множество развлечений — а ведь был еще и театр «Гейети» с его прелестными и доступными женщинами.

Виконт весьма разочаровал своего отца тем, что не выказал ни малейшего желания продолжить род и жениться. Собственно говоря, он прилагал все усилия к тому, дабы избежать подобной участи.

— Я не придаю особого значения любви как таковой, — однажды вечером за ужином в особняке лорда Честната заявил Дэвид своим приятелям. — Вполне естественно, каждый должен получать от жизни удовольствие. Но женитьба? Это для глупцов, лишенных права выбора в данном вопросе.

Собравшиеся за столом лорды, графы и баронеты с умудренным видом покивали головами, при этом все до единого в свое время заключили «выгодные» браки, что отнюдь не мешало им искать развлечений в объятиях других женщин.

Виконт сел в собственный экипаж и зевнул, радуясь хотя бы тому, что поездка от Ганновер-сквер до Саут-Одли-стрит будет недолгой. Он уже мечтал о своей уютной постели в доме, приобрести который ему позволил его скромный доход.

«Ах, если бы только отец не решил наказать меня», — подумал он.

Дэвид изрядно огорчился из-за того, что отец на корню пресек его надежды возродить и отремонтировать заброшенный особняк, о котором ему рассказал лорд Чалмерс.

После того как молодой человек отказался связать себя узами брака с наследницей баснословного состояния Мерриоттов, отец выказал ему свое неудовольствие тем, что сократил его содержание, одновременно запретив деду виконта вмешиваться и восполнять недостаток в доходах любимого внука.

— Дед всегда был готов помочь мне возобновить карьеру архитектора, и тот дом, о котором говорил Чалмерс, прекрасно подошел бы для этой цели, — пробормотал он себе под нос. — Пожалуй, стоит нанести визит дедушке завтра, а вдруг удастся переубедить его и он окажет мне содействие. Ведь отец не узнает об этом, значит, деду ничего не грозит.

В сердце виконта затеплилась надежда, и он откинулся на спинку сиденья, позволяя равномерному колыханию экипажа убаюкать себя. Молодой человек даже не заметил, как заснул. Когда они наконец прибыли на Саут-Одли-стрит, в душе его царил покой, какого он не знал на протяжении вот уже многих недель.

На следующее утро Хоскин, камердинер виконта, побрил его и помог одеться.

— Вы будете завтракать, милорд?

— Не сегодня, Хоскин.