— Так ты говоришь, его чуть не сбила машина? — глаза Кряжимского засверкали.

Вот он, инстинкт журналиста. Жажда новизны и сенсаций сидит в крови каждого, кто связан с нашей работой.

— Представляете, — решила я его раззадорить, — статью с заголовком: «Кто хочет смерти Александра Шилкина?»

— А ты уверена, что это было покушение, может, тебе показалось? — засомневался Кряжимский.

— Нет, не показалось. Жаль, что сам Шилкин не верит в покушение. Или он что-то скрывает, или слишком смелый, или…

— Кому-то не угодил, и ты хочешь это выяснить?

— Поживем — увидим, — отделалась я от дальнейших расспросов этой банальной поговоркой.

Я встала с кресла и направилась к двери.

— А кофе? — показал Кряжимский глазами на недопитую мной чашку.

— Рассчитываю попить в другом месте, — загадочно произнесла я, давая лишний повод Кряжимскому заподозрить во всей этой истории с Шилкиным мой личный интерес.

Сев за рабочий стол, первое, что я сделала — набрала домашний номер Оксаны. Мне ответил недовольный заспанный голос, принадлежавший, очевидно, той самой Рите, о которой она мне говорила.

— Кто ее спрашивает? Она спит. А, подождите, идет.

— Привет, — поздоровалась я с Оксаной, — как дела?

— Как сажа бела, — услышала я в ответ, — сама понимаешь, после общения с ментами радости не прибавляется.

— Как насчет жилища Шилкина? У тебя, как я понимаю, сейчас досуг? — коряво от волнения выразилась я.

— Все в силе, — услышала я флегматичный голос Оксаны, — только как добираться будем?

— С этим нет проблем.

— У тебя тачка? — в голосе Оксаны послышалась уважительная нота.

— Говори, когда будешь готова. Я за тобой заеду, — вместо ответа сказала я.

— Через час.

— О'кей.

Заехав по дороге в магазин, где продавалось все для наших братьев меньших, начиная с корма и кончая цивилизованным собачьим и кошачьим туалетом, я купила то, что сочла необходимым для Матильды. Продавец с доброй, как у Дроздова, улыбкой объяснил мне, что сухой корм котенку лучше размачивать в молоке. Я поблагодарила, взяла покупки и села за руль. Минут через десять я уже сигналила у ветхого деревянного строения с покосившимися ступенями и кривыми оконными рамами. Несмотря на шаткость и затрапезный вид, домик хранил какое-то неуловимое очарование. Очарование старины, как определила я для себя.

После первого же сигнала клаксона дверь отворилась, и одетая в нутриевую шубу Оксана вышла на крыльцо. Она приветливо улыбнулась мне и поспешила к машине.

— Молодец, — похвалила я ее, — оперативно.

Ее лицо хранило следы вчерашнего переутомления: она не выспалась.

— Так, едем прямо, — устраиваясь в кресле, сказала она, — дальше — покажу.

Оксана откинулась на спинку и, достав пачку «LМ», вопросительно посмотрела на меня.

— Вагон для курящих, не волнуйся, — кивнула я, трогаясь с места.

— Неплохая тачка, — похвалила она. — Сама заработала или предки подарили? А может…

— Нет, — прервала я ее, — всему, что я имею, я обязана только себе и «Никону».

— Это твой парень, что ли? — не поняла она.

— Да какой парень, — усмехнулась я, — «Никон» — это фотоаппарат.