Воцаряется тишина. Не слышно ни звона бокалов, ни стука тарелок. Во всяком случае, я ничего не слышу. Я смотрю Иззи в лицо и жду, что она скажет.

– Ты выходишь за Джоша? – шепчет она и отпивает из моего стакана с водой.

Иззи явно обескуражена.

Но она рада.

Она рада?

Незаметно, чтобы она была недовольна.

Точно?

– Да, я же сказала. – Я широко улыбаюсь, потому что помолвленные женщины должны улыбаться, и Иззи это знает.

Я заказываю вино.

Она вертит в руках салфетку.

Я просматриваю меню.

А она нет.

Интересно, кто из нас первым сменит тему. Мы с Иззи всегда были абсолютно откровенны друг с другом. Исключая то, что я скрыла от нее, что она нравится Джошу. Но это было много лет назад, и это было правильно. Сейчас все было бы гораздо сложнее, если бы они тогда переспали. В любом случае, суть в том, что Иззи всегда была со мной предельно откровенна. Я бы не хотела, чтобы она промолчала, если у нее есть сомнения.

Но я все-таки не готова предстать перед ее неподкупной прямотой.

И одновременно так надеюсь, что она не заговорит о погоде.

Давай, Иззи.

– Кэс, должна сказать тебе прямо – я в шоке.

– Почему? – блефую я.

Но я знаю, почему. Потому что я никогда не проявляла по отношению к Джошу романтических чувств и всегда была против брака.

– Потому что ты никогда не проявляла по отношению к Джошу романтических чувств и всегда была против брака.

Я зло на нее смотрю. Официантка приносит Иззи ее «Кровавую Мэри» и перечисляет их лучшие блюда. Я заставляю ее повторить дважды. Иззи заказывает «это». Я прошу «то же самое». Ни одна из нас не имеет понятия, что мы заказали.

– Разве ты не говорила, что Джош будет прекрасным мужем? – подзуживаю я.

– Да.

– Разве ты не говорила, что мне нужно выйти замуж? Научиться доверять? Не избегать близости?

– Да.

– Так в чем проблема?

– Я не сказала, что это проблема.

– Но судя по всему, это так.

– Просто тебе нечего сказать. А тебе не кажется, что проблема все-таки есть?

– Нет. У меня нет проблем.

– Хорошо.

– Да, это хорошо.

Официантка возвращается с вином, водой и хлебом. Я так ей рада, как будто это моя давно потерянная сестра. Но она, ясное дело, не собирается садиться за наш стол. Я смотрю, как она торопливо уходит на кухню, оставив меня наедине с Иззи и ее бескомпромиссностью.

– А как же Даррен?

– Даррен? – Я не могу проглотить хлеб. Жую и жую, но он не глотается. Я пью воду. – А кто такой Даррен? Даррен многому меня научил. – Это меня не спасет, но я делаю глубокий вдох. – Я ему многим обязана. Он помог мне понять, что я способна на привязанность.

– Не говори со мной так, будто я член вашего исполнительного комитета, – обрывает она. Иззи же никогда на меня не нападает! Что я такого сказала? Я кажусь ей слишком напыщенной? Но я же не привыкла исповедоваться в сердечных делах, ведь куда легче довольствоваться игрой ума.

– Даррен много для меня значил.

– Ты его любила.

Я не могу сказать Иззи правду. Я не могу сказать, что выйти за Джоша – это для меня спасение. Она любит Джоша так же, как люблю его я, и она не простит меня. У меня нет выбора, придется переписать историю заново.

– Нет, Иззи, с Дарренном – это была страсть, – говорю я твердо, гоня мысли о том, что сделала ему больно.

– Ты говорила, что любишь его, – строго говорит она.