Этот человек не теряет времени даром, подумала Жюльетт, его заявление – вызов на поединок.

– Я тоже в этом уверена, – сухо ответила она. – Значит, вы решили не откладывать отъезд?

– Я не могу изменить свои планы.

– Не можете? Мне кажется, Наташе нужно время, чтобы прийти в себя.

– Видите ли, на самом деле Наташа менее уязвима, чем кажется. У нее гибкая психика.

Жюльетт вспыхнула. В этом спокойном замечании она расслышала предупреждение. Оно было предназначено для того, чтобы показать, что Корт знает Наташу лучше, чем она, и это ее задело. Она твердо встретила его взгляд и сказала:

– Я знаю, что Наташа уезжает с вами на съемки на три месяца. Я к этому готова.

– Готовы?

К ее удивлению, в его голосе слышалось сочувствие. Он встал, поправил картину на стене. Спокойствие ему не изменило.

– Это прекрасная роль для Наташи, – заметил он после минутного молчания. – Скажите, она показывала вам мой сценарий?

– Нет, – ответила Жюльетт, зная, что он истолкует это как проявление слабости. – Однако роман я читала и вашего мнения о роли не разделяю. Элен мне не нравится. Собственница, мазохистка и ханжа.

– Согласен, особенно к концу романа. Я чувствую, что автор пребывал в некоторой растерянности. В героине есть намек на более интересную личность, но только намек. Анна Бронте одновременно и следует установлениям своего времени, и бросает им вызов. – На лице у него появилось усталое выражение. – В любом случае роман не имеет особого значения. Я не делаю чистых экранизаций. В целом я довольно пренебрежительно отношусь к творчеству сестер Бронте, за исключением одного романа – не этого, – и меня всегда раздражало это истерическое преклонение перед ними. За исключением Эмили, сестры Бронте писали заурядные женские романы.

– Я тоже так считаю, – согласилась Жюльетт.

– Мой сценарий имеет лишь отдаленное отношение к роману. Я внес существенные изменения. Например, я полностью изменил финал.

– Вы, наверное, также изменили роль мужа? – холодно вставила Жюльетт. – Я уверена, что у вас он будет вызывать значительно больше симпатии и сочувствия, чем в романе.

– Я просто отдам эту роль большому актеру. – Он пожал плечами. – Это, безусловно, очень много значит. Да, характер персонажа я изменил. А что до симпатии – мне неинтересно вызывать симпатию, это слишком просто и дешево.

– Боже, до чего вы самоуверенны! – Жюльетт встала. – Конечно, я знала, что именно таким вы и окажетесь. Я презираю таких мужчин, как вы. Почему вы не потрудились зайти в ванную, прежде чем появляться здесь? Если вы хотели продемонстрировать мне, что от вас пахнет победой, вы ошиблись. Скорее насилием. Если вы не возражаете, я подожду Наташу в одиночестве.

– Это ваше право.

Он устремил на нее спокойный взгляд. У Жюльетт снова возникло ощущение, что она не вызывает в нем других чувств, кроме любопытства и сочувствия. Она не видела в нем ни малейших признаков гнева, смятения и ревности, и это ее злило.

– Могу я вам кое-что сказать, прежде чем уйти? Вы, должно быть, думаете, что знаете мою жену?

– Я знаю, что я ее знаю, и она вам не жена, а бывшая жена.

– Никогда о ней так не думал. Если вы спросите Наташу, я почти уверен, она вам скажет, что тоже никогда не думает обо мне как о бывшем муже. Впрочем, это не важно. Вы были замужем?

– Да, один раз.

– Тогда вы должны знать, что брак – это тайна двух людей. Со стороны постороннего человека неразумно считать, что он может проникнуть в эту тайну.