У матери Кати был сердечный приступ, отец тоже отнесся с неодобрением. Их очень обидело, что дочь ничего не сказала им и поставила в неловкое положение перед родственниками и друзьями семьи. Со временем они смирились с ранним браком дочери и выделили молодым отдельную комнату.

Но отношения тещи и зятя сразу не сложились. Мать Кати постоянно ворчала, во все вмешивалась, делала замечания обоим, особенно зятю, но и Кате тоже частенько доставалось. Все ей не нравилось — то молодые не помыли после себя посуду, то ей не хочется стирать постельное белье на две семьи, то в прихожей пятна от грязной обуви, то они не купили продуктов или купили не те продукты, какие нужно.

У родителей Кати была двухкомнатная квартира со смежными комнатами. Кате с мужем предоставили проходную комнату, а родители спали в соседней комнате, отделенной застекленной дверью. Из-за этого интимная жизнь с мужем превратилась для Кати в настоящий кошмар. Как только родители ложились, муж тут же шептал ей, что пора бы и им заняться любовью, но Катя шипела на него, что родители ещё не спят и могут услышать, как они «возятся», или неожиданно пройти через их комнату. Мать Кати страдала стенокардией, спала очень чутко, часто просыпалась — то ей было душно, то нужно было пройти на кухню принять лекарства.

Муж Кати очень темпераментен. Он требовал от молодой жены ежедневных половых сношений, а иногда будил её среди ночи, но Кате половая жизнь была в тягость. Никаких приятных ощущений она не испытывала, муж почти не ласкал её, лишь больно мял грудь и крепко целовал губы, прикусывая их. Наутро Катя вставала с распухшими губами, а если мать была дома, она старалась поджимать губы «в ниточку», чтобы та ничего не заметила. Мать постоянно ворчала, что Катя стала нервной и раздражительной, и даже губы у неё поджаты «как у старой брюзги». Катя действительно стала очень раздражительной. Она часто беспричинно плакала, взрывалась по ничтожному поводу, была постоянно подавленной, не высыпалась, вставала разбитой и вялой, ей стало трудно заниматься. Институтская нагрузка оказалась для неё непосильной. Особыми способностями Катя не отличалась, а объем информации был большой, и хотя она не пропускала лекции и старательно вела все конспекты, но по многим предметам у неё были «хвосты». Зачеты и многие экзамены она пересдавала неоднократно. Катя жила в постоянной тревоге, что её отчислят из института за неуспеваемость.

Так продолжалось почти три года. Состояние Кати все больше ухудшалось. На занятиях она «клевала носом», так как с вечера долго не засыпала, часто просыпалась. Несмотря на это, муж по-прежнему будил её среди ночи, чтобы совершить половой акт. Она запустила занятия, все валилось у неё из рук. Она даже жалела, что так рано вышла замуж и ничего, кроме дома и института, не видит. Ее сокурсницы после занятий разбегались развлекаться, а Катя уныло плелась домой. Ее раздражало ворчание матери, укоризненные взгляды отца, их замечания за её несдержанность, раздражал и муж. Если они очень ей докучали, она могла раскричаться, хотя раньше была спокойной и лояльной. После ссоры она плакала и просила у родителей прощения.

В связи с этим она обратилась к невропатологу. Тот сказал, что Катя просто переутомилась. У неё только что закончилась экзаменационная сессия, и ей пришлось два предмета пересдавать, а один экзамен отложили на осень. Невропатолог порекомендовал ей отдохнуть, есть фрукты и сменить обстановку. Катя послушалась и согласилась поехать на лето на дачу вместе с родителями. Муж все лето работал и остался в Москве. Он приезжал к ним лишь на выходные.

Кате действительно стало лучше. Она помогала родителям, варила варенье, загорала, купалась, общалась с соседкой, которая была её давней подружкой и даже тайком от мужа и родителей бегала с нею на танцы в деревенский клуб. Катя хорошо засыпала и крепко спала всю ночь.

Но уже в четверг она становилась напряженной и раздражительной.