|
Понимаем, что многие оказались не теми, за кого выдавали себя — об этом я знаю из моляв, переданных мне от надежного кореша. С каждым из них будет решено в соответствии с их поступками. Нас, а значит и Вас поддерживают Все Российские Воры. Китаец Вова — сейчас в Америке. Полностью с нами. Рогожа-физик — сейчас в Германии с нашими парнями разворачивает это движение там. В крытых тюрьмах идет то же самое. Мы — дома! Не забывайте это. Не отдавайте Россию на дербалово. Всем гостям — почет и уважение, но до той поры, пока это не затрагивает наших интересов. По Илюхину проделана громадная работа — он должен уйти домой — на свободу. В тюрьме останутся люди, зарекомендовавшие себя в самые тяжелые моменты, как смелые и порядочные арестанты. И я ставлю их смотрящими за положением на Бутырском централе — в нашей Московской тюрьме. Отныне общак будет идти ни неизвестно куда, а на них. А от них ко всем нуждающимся, ко всем, кто лишен возможности поддерживаться с воли родными и близкими. Все Московские парни делают огромное дело. Они собрали и собирают деньги для Вас. И та тварь, которая посмеет совать нам в колеса палки — будет разорвана. Вот люди к кому Вам следует обращаться.
Стреха «Омский»______*______ С..) Владик «Князь»______*______ (...) Петька «Новосибирский»______*______ (...) Они будут достойными положенцами и доводить все мои обращения с воли к Вам. С искренним уважением ко всем Вам
Сей знаменательный документ (все своеобразие лексики и пунктуации сохранено полностью), бесспорно, характеризует Николая Авдеева как личность незаурядную и даже романтическую, приверженную к благородным воровским традициям, попранным нынешней молодой порослью, лишенной каких бы то ни было сантиментов. Этот романтизм, который так и хочется назвать социалистическим, ибо он воскрешает хрестоматийные рассказы о революционерах-подпольщиках, отнюдь не является данью прошлому, а даже напротив, вполне отвечает нервным веяниям современной эпохи. Чтобы убедиться в этом, достаточно побывать на митинге, скажем, Трудовой Москвы. В стилистике речей обнаруживается поразительное сходство с цитируемым посланием, с той лишь разницей, что весть из Бутырской тюрьмы дышит искренностью и лишена демагогии. Как политический лидер, а именно в таком качестве и предстает Николай Федорович, он способен дать фору иным прочим. Означенный рукописный текст огласили, или, как теперь выражаются, «озвучили» на очередном брифинге ГУВД, после чего его ксерокопированная копия была воспроизведена на седьмой полосе одной из лучших газет России. Несокрушимая уверенность Авдея, что он вскорости покинет стены узилища, оказалась абсолютно оправданной. По прошествии положенных по указу тридцати дней, прокурор не продлил срок задержания, и несгибаемый арестант, встреченный у железных ворот тюрьмы эскортом автомобилей, благополучно возвратился к себе в Бутово. За столь короткий период следствию удалось наскрести лишь жалкие крохи. Выяснилось, в частности, что, уловив направление ветра, Авдеев раньше многих и многих принялся отмывать нажитый — неважно, как! — капитал. С экономической точки зрения, это было весьма мудро, потому что воровством и разбоем можно лишь заполучить деньги, но сохранить их, а тем более приумножить, куда сподручнее легальным или, скажем, полулегальным путем. Как свои личные средства, так и упомянутый общак, требовалось куда-то вложить. Авдеев избрал банковскую и коммерческую деятельность, имея в дальнем прицеле и какое-нибудь прибыльное производство. Тут-то и выяснилось, что Леха Лохматый, которого тоже потом пришлось отпустить, выполнял обязанности «положенца», то есть в данном случае служил посредником между Авдеем и представителями частного бизнеса. В налоговой полиции, где с Лохматым — Корнилов свято выполнил обещание — крепко поработали, добились немногого. |
