– То, что вы русские, я догадался сразу. По знакомым словам: «выпьем», «братья», «праздник». – Он повторил их по‑русски. – Я слышал их еще в дни встречи на Эльбе. Не пугайтесь, я не намерен отвлекать вас воспоминаниями о столь древних для вас временах. Вы люди ученые, бармен сказал мне об этом, да я и сам читаю газеты. Может быть, поэтому вы сумеете ответить мне на один мучительный для меня вопрос. – Он пошатнулся и оперся на спинку стоявшего рядом стула.

Янина заметила:

– Может быть, мы отложим вопрос и ответ на завтра?

– Я не настолько пьян, мисс, – усмехнулся незнакомец, – да и напоить меня трудно. Вы разрешите, я все‑таки сяду – это будет удобнее и для меня, и для вас. Мне надо знать: может ли мощное магнитное поле как‑то воздействовать на психику человека?

Наступила пауза – настолько странным и неожиданным показался нашим друзьям этот вопрос. Элементарный по сути, он был задан в явно неподходящей обстановке и явно неподходящим для этого человеком.

– А почему вас это интересует? – полюбопытствовала Янина.

– Охотно расскажу. Но сперва мне бы хотелось услышать ответ.

– Вопрос о воздействии магнитного поля на все живое уже давно не вызывает сомнений, – сказал Шпагин. – Есть даже специальная область науки, разрабатывающая эти проблемы, – магнитобиология.

– На все живое? – задумчиво повторил незнакомец. – Значит, и на психику человека?

– Все зависит от природы магнитного поля, от его мощности и напряженности, от магнитной индукции, наконец, – ну как бы вам сказать популярнее? – от силы, с которой магнитное поле действует на движущийся в нем электрический заряд.

– Я когда‑то учился в колледже, – откликнулся незнакомец, – кое‑что помню. К сожалению, природа поля мне самому не ясна. Но мощность колоссальна. При всем том это не электромагнит и не какая‑нибудь машина. Тут что‑то другое в самом воздухе. Большие стальные или железные массы оно отшвыривает, как теннисный мячик, а то, что попадает в его пределы в багаже или в карманах людей, мгновенно намагничивается и притягивается друг к другу. Консервные банки, например, выскакивают из ящиков, как живые, и слипаются в нечто огромное и бесформенное.

– Любопытно, – сказал равнодушно Рослов, – для физиков.

Незнакомец предупредительно поднял руку: не торопись, погоди.

– Меня не то занимает, – продолжал он. – Это удивительное магнитное поле преображает людей. Они или видят сны наяву – странные, тревожные и очень реальные сны, – или сходят с ума, переживая припадки подавляющей сознание ярости или страха, или теряют ощущение личности, представляют себя кем‑то другим, говорят на языках, им не знакомых и даже не слышанных ранее. Выйдя из пределов поля, люди становятся самими собой, припадки проходят, сознание и память проясняются, даже голова не болит.

Рослов заинтересованно подмигнул Янине.

– Занятно, правда? Как раз для старого Сайруса. По его департаменту, – сказал он по‑русски.

– В чем‑то перекликается и с опытами Каммингса в Роклендской больнице, когда мы изучали степень психической восприимчивости на расстоянии. Только здесь все непонятно. Где индуктор? Почему различны реакции? Диамагнитность ферромагнитных металлов может найти свое объяснение хотя бы в характере магнитного поля. Но оно не является источником гипнопередачи? А если эта связь не биологическая? Вы нас простите, – обратилась она к равнодушно прислушивавшемуся незнакомцу, – нас крайне заинтересовал ваш рассказ, и мы по привычке заговорили на своем языке.