– Жанетта, дочка моего брата, как раз из таких, – подоспела ей на помощь Карла. – Невестка с братом мне все уши прожужжали о том, какая она замечательная и красивая, сколько у нее талантов… – Она ухмыльнулась. – И где же все ее таланты? Если и были у нее какие-то способности, она их никогда не развивала. Родители плясали перед ней в течение многих лет, и сейчас она превратилась ровно в такую девушку, как ты описываешь, Анне-Лине.

Неприятное ощущение в груди немного успокоилось, но на смену ему пришел какой-то непонятный жар, вызвавший волну гнева. Почему эта болезнь не поразила вместо нее одну из этих никчемных девок?

– И теперь Жанетта находится на государственном обеспечении и получает множество предложений о работе и учебе? – заставила себя выдавить Аннели.

Клара кивнула.

– В течение нескольких лет она упрашивала устроить ее учеником парикмахера, а когда наконец получила это место, выдержала лишь полдня.

Пара коллег встрепенулись. Видимо, их заинтересовал рассказ Клары.

– Во время обеденного перерыва Жанетту попросили подмести пол в зале, чему она воспротивилась и заявила, что они предъявляют к ней слишком жесткие требования. Однако, придя домой, Жанетта назвала причиной ухода из парикмахерской вовсе не это.

– А что же? – полюбопытствовал кто-то.

– Она заявила, что впала в депрессию, выслушивая всевозможные жалобы на жизнь со стороны многочисленных клиентов. Что просто-напросто не выдержала их натиска!

Аннели осмотрелась. Коллеги нахмурились, в то время как для нее это была вполне обычная история. Сколько раз она лично и сотрудники Агентства по трудоустройству костьми ложились, лишь бы отыскать место подмастерья или другую вакансию, а девушка типа Жанетты потом не справлялась со своими обязанностями!

И почему только Аннели не стала изучать экономическую науку, как советовал ей отец? Теперь она могла бы сидеть в компании бандитов в Кристиансборге и в полной мере была бы обеспечена всеми благами вместо того, чтобы нести бремя общения с отбросами общества в виде ни на что не годных девушек и женщин. Они представлялись ей водой, застоявшейся в ванне, и Аннели уже давным-давно открыла бы затычку, если б только могла.

Минувшим утром она встретилась с четырьмя девушками такого сорта, которые в течение продолжительного периода так и болтались без работы. И вместо того чтобы проявить покладистость и предложить хотя бы примитивные способы выхода из затруднительной ситуации, в которой они очутились, все четверо по очереди бесстыже протянули руку, чтобы пошарить в кассе социальной взаимопомощи. Это было невероятно утомительно, и все же Аннели по обыкновению попыталась вывести всю четверку на чистую воду. Раз они не хотят ничему учиться и не могут удержаться ни на одном рабочем месте, пускай отвечают за последствия. Ибо пока что законодательство было на ее стороне.

Опыт подсказывал Аннели, что эти свистушки в скором времени объявятся у нее, притащив медицинские справки, подтверждающие, что они не в состоянии работать, чему найдется множество причин. В этом направлении фантазия нахлебниц простиралась безгранично: болезненная депрессия, больное колено, жуткое падение на радиатор отопления, повлекшее за собой сотрясение мозга, медвежья болезнь и еще пространный перечень недугов, серьезность которых никоим образом не представляется возможным проверить.

Она пыталась заставить вышестоящих начальников разобраться с абсурдными диагнозами, которые ставили врачи, однако тема эта почему-то оказалась слишком щекотливой, и доктора продолжали подтверждать недокументированные диагнозы, словно ни на что больше были не способны.

Сегодня к ней заявилась одна девица, которая и вовсе не продлила больничный в связи с тем, что опоздала на прием к врачу. А когда Аннели поинтересовалась причиной опоздания и подчеркнула важность соблюдения договоренностей, эта шалава ответила, что она заболталась в кафе с подружками и не посмотрела вовремя на часы.