Работы на участке замедлили темп, они уже на трое суток отстали от утвержденного графика, а ему платят — и платят, между прочим, совсем не мало! — отнюдь не за простои. И пускай ответственные за безопасность работ сколько угодно ссылаются на объективные обстоятельства, ему, Роджеру Танаке, в конце концов наплевать на их лепет. Хорошо! Возникли проблемы с туземцами. Но какое ему до этого дело? Его долг — до начала сезона бурь протянуть трассу через предгорья, вверх, к плато, и он, будьте уверены, исполнит все, что обязан исполнить, в строгом соответствии с контрактом!

А туземцы… извините, это трудности службы охраны. Если на то пошло, этим дракулам в пятнистых комбинезонах платят больше, чем ему, дипломированному специалисту, они по самые уши обвешаны оружием, вплоть до армейских лучеметов, запрещенных для использования штатскими, и у них в подчинении почти три тысячи вспомогательных войск из аборигенов.

Можно, кажется, справиться с любыми сложностями.

Покачав головой, Роджер Танака приказал себе успокоиться. И закурил. Седьмую сигарету с того момента, как проснулся после короткого, неспокойного сна.

Не стоит горячиться. Следует быть справедливее. Охрана делает, что может. Доныне осложнений не было. Дикари с равнины вполне разумны и послушны, за таблетку галлюцина они готовы вкалывать изо всех сил. Сложности начались уже тут, в предгорьях. И хотя первые эксцессы были успешно преодолены, командир охранников, белесый гигант с непроизносимым именем Ыннэпяэыв, схлопотал-таки мушкетную пулю в живот, вынудив инженера Танаку временно взвалить на свои плечи груз неограниченного руководства участком.

А также и дипломатические функции. Вот почему сделалось невыразимо тоскливо, когда пару минут тому, почти допив послеобеденный кофе, он, случайно выглянув в окно, увидел подъезжающих к штабному вагону аборигенов. Сначала ему показалось, что зрение обманывает его, что это всего лишь мираж, вызванный влажной жарой. Но всадники приближались, и равнинные туземцы из обслуги, боязливо втянув головы в плечи, расступались перед ними. Аборигенов было человек десять, и все они были колонистами. Иными словами, лицами, равными ему, Роджеру Танаке, во всяком случае формально, и отказать им в приеме не представлялось возможным.

Кряжистые, тяжелые, немилосердно бородатые, с длинными, тщательно вычесанными волосами, свисающими ниже лопаток, они восседали на таких же массивных, как всадники, быках-оолах, умеющих при надобности бегать побыстрее иной лошади. Сейчас они ехали медленно, искрясь и колеблясь среди клубящихся облаков красной пыли, пронизанной солнцем и капельками медленно истекающего тумана; оолы тонули в мареве по самое брюхо, и с первого взгляда чудилось, что нежданные гости плывут…

— Господи, помилуй! — прошептал Танака, не удержавшись.

А спустя миг с облегчением вздохнул, увидев, что колонисты, уже выстроившиеся в ряд перед штабным вагоном, не имеют при себе оружия — ни кривых тесаков, ни тяжелых, невыразимо старомодных, но бьющих безотказно самодельных мушкетов. Кажется, инженер узнал тех, кто возглавлял маленький отряд: эти двое, постарше и посогбеннее прочих, не так давно наведывались в лагерь и беседовали с покойным Ыннэпяэывом, как раз накануне досадного инцидента с перестрелкой…

Пока кто-то из охраны, кажется заместитель носителя незабвенного имени, выполнял необходимые церемонии, Танака, лихорадочно приводя себя в порядок, пытался припомнить и рассортировать то немногое, что было известно ему о колонистах, с недавних пор являющихся нежелательными поселенцами, подлежащими, согласно Галактическому Праву, скорейшей депортации с данной планеты.

Так. Сменить пеструю майку на строгую рубаху. Можно с коротким рукавом, но обязательно повязать галстук. Вроде бы колонисты придают этому большое значение.

«Поселенцы Валькирии, — услужливо подсказывала тем временем память, — выселились с Земли около двухсот лет назад, как раз накануне Кризиса, в порядке организованной политэмиграции.