Изменить размер шрифта - +

Там, далеко, за лесными Кучмами, выкрашивая серое небо в смолистую чернь, клубится, растекается по сторонам тяжелый дым, изредка пробиваемый багровыми взблесками. Так не горит лес; нечему пылать там, на юге, среди голых болот. Это полыхает людское жилье, и, видно, некому гасить пожар, если с каждым мигом дым становится все гуще и гуще…

— Йосиповка? — испуганно спрашивает вуйк Ищенок; кажется, он просит братьев сказать ему: это не так.

В несколько голосов его успокаивают:

— Нет, Андрий… нет!

Но старшина Андрий уже и сам соображает, что зарево, слава Богу, встало в стороне от земель его рода.

Горит Мельникивка.

И, похоже, не только она. От одного поселка, пусть и немалого, дымы не застили бы полнеба.

Весь достаток Мельников уходит в тучи, обращаясь в ничто, и лик вуйка Тараса, оторвавшегося наконец от окна, темен, словно пропитан все тем же иссиня-черно-багровым дымом.

— Кажись, тебе уже ответили, брате Остап? Вуйк Мельников молчит. А потом отзывается. Откликается просто и понятно. Все потайные слова навсегда вылетели из его памяти, остались лишь обычные, и не все из них можно произносить в присутствии собратьев.

— На палю. До шибеньци. Уcix. Пид корень, — хрипит он, и зубы его жутко поскрипывают. — Но мы же не убьем их всех, Тарасе, если ты не сумеешь уговорить горных…

Большая ладонь Мамалыги ложится на вздрагивающее плечо Мельника, и глупый Остап, всхлипнув, припадает к широкой груди мудрого и доброго старшего брата.

— Я уговорю горных, — нехорошо улыбается Мамалыга. — А если не уговорю, так заставлю!

Глава 3. ПРАВО ВОЖДЯ

1

ВАЛЬКИРИЯ. Дгахойемаро, Время ночной прохлады

Кустарник, буйно разросшийся вокруг поляны, был достаточно густ и раскидист, позволяя леопарду следить за каждым движением жертвы, а жертва и не догадывалась, что последний ее час настал, а последний миг много ближе, чем она могла бы предполагать. Жертва мирно дремала, подставив слабеющим солнечным лучам обнаженную мускулистую грудь и широко-широко раскинув по сторонам мощные бугристые руки.

Леопард сделал осторожный шажок, готовый в любой момент рвануться вперед; черные точки зрачков, сузившись, стали почти незаметными, словно утонули в окружающей их зелени, пронизанной желтыми искрами.

Жертва, не открывая глаз, пошевелилась, устраиваясь поудобнее» Сладко, с хрустом потянулась, нежась в остатках понемногу уходящего на ночлег тепла.

В сущности, она уже была почти мертва, потому что сельва прощает многое, но беспечных наказывает беспощадно…

А ведь окажись она начеку, и леопарду пришлось бы туго: такие руки, пусть даже безоружные, вполне способны разорвать пасть, или переломить Позвоночник, или совершить еще что-нибудь такое, чего никакая леопардиха не пожелает своему котеночку, пускай котеночек давно уже вырос, гуляет сам по себе и в пору случек способен подмять под себя и старую матушку, доводись ей попасться на пути.

Жертва погубила себя сама, свидетель сельва!

Леопард сжался в тугой комок.

Жертва повернулась на бок, собираясь уснуть.

Леопард прыгнул.

И промахнулся.

Как обычно.

И забил передними лапами по зеленой траве, фыркая от досады, с каждым мгновением становясь все менее похожим на себя самого, каким он был всего лишь один прыжок тому…

Что касается жертвы, то она, нерастерзанная и весьма довольная, возвышалась над фыркающим, заслоняя со-бою солнце, белозубо улыбалась во весь рот и протягивала неудачнику руку, предлагая помощь.

— Вставай, Н'харо, вставай!

Человек, только что бывший леопардом, демонстративно отворачиваясь, попытался оттолкнуться от земли и вскочить на ноги, но тут же совсем по-кошачьи зашипел от пронзительной боли в ушибленном боку.

В который уже раз терпя поражение, он до сих пор так и не сумел понять: как же такое может случиться? Ну хорошо, предположим, жертва быстра и увертлива, такое бывает, хотя и нечасто.

Быстрый переход