— Нет, Дикси. Не придумывай простенькую историю. Все не так. Совсем не так. Ты рассказываешь правила, а здесь — исключение, — Майкл нахмурился и отчаянно скрипнул зубами. — Случилось почти невероятное. Нас одарили чудом. Искрой высокопробной Вечной любви. Помеченные ею, всегда узнают друг друга, в любое время, в любых ситуациях и обличьях. Будь ты пастушкой-хромоножкой, а я косым конюхом, будь я самым всесильным правителем в мире, а ты затерянной в глуши монашкой, или наоборот, — все равно мы оказались бы вот так: сжатые, будто ладони в молитве.

— Ты прав, Микки. Я стала зомби после разлуки с тобой. Жила как механическая кукла, которой водила чья-то властная рука… У меня не получалась прежняя радость… Я никогда не была так счастлива, как с тобой. Не знала, что это вообще возможно — такая полнота радости, что можно захлебнуться. Не было со мной такого, Микки. И никогда уже не буду…

— Но ведь у нас еще целых два дня. И вся жизнь.

— Один. Завтра я должна быть в Лос-Анджелесе.

— Ничего нельзя сделать?

— Я же говорила тебе — я выхожу замуж.

Майкл отделился от меня и я осталась одна. Он разглядывал мокнущие за окном деревья, барабаня пальцами по подоконнику.

— Кто он?

— Неважно. Хороший парень.

— Неважно. Это в самом деле совершенно неважно. — Он подошел ко мне. — Значит, всего день. Ты даришь мне целый день? Не мало… Я не отпущу тебя ни на минуту.

Майкл тяжело лег на меня, вдавливая в подушки, и глядя в глаза с такой мукой, словно между его лопаток торчал смертельный клинок.

— Надеюсь, ты оставишь себе мою музыку? Я назвал альбом «Прогулки над лунным садом». Он принадлежит тебе. Пусть кто-нибудь сыграет, если захочешь… В этот дом я приеду не скоро. О делах мы договоримся письменно… А сейчас, а сейчас я буду любить тебя, Дикси. Безумно, как начертано мне на роду.

…На следующее утро мы расстались, обессилевшие, ненавидящие и благословляющие друг друга. Я поняла о чем тогда, при встрече на венском вокзале, толковал мне Майкл. Когда я отпустила его руки, чтобы уйти в секцию рейса на Лос-Анджелес, что-то выпорхнуло из моей груди. Наверно, это ушла моя жизнь. Я даже не смогла обернуться для последнего взгляда, потому что, в сущности, меня уже не было.

Невеста ковбоя

Алан бушевал — я прилетела другим рейсом и в другое время.

— Почему ты из Вены?

— Там были дела по имению.

— Но можно было хотя бы позвонить! Я поднял на ноги весь аэропорт, когда не нашел тебя среди прибывших из Парижа… Боже, нельзя же быть такой рассеянной, детка! Где твой багаж?

— Пойдем, у меня только эта сумка.

— А платье? Здесь уже приглашена куча гостей. Знаешь, что я решил? Мы будем праздновать наше бракосочетание на берегу океана! Мне предоставляют на вечер и ночь помещение актерского клуба. Я уже все осмотрел — будет просто здорово! И гости — как на презентации Оскара, ты будешь смеяться, читая список… Дикси, ты спишь? Ты какая-то зеленая, заторможенная!

— Меня всю дорогу тошнило… — на ходу придумала я.

Ал подозрительно посмотрел на меня:

— Дикси, ты не того?.. Ну, когда я был у тебя, в Париже, ты принимала таблетки?

— Нет, дорогой, я решила переменить свою жизнь.

О, если б славный ковбой Алан знал, к чему относилась моя фраза! Таблетки я принимала все время, забыв о них лишь два дня назад.