– Мы не работаем, – сообщил он.

– Но кто-то же должен здесь быть!

– Галина Петровна, – сказал страж. – Это главный бухгалтер. А больше нет никого.

Пустынный коридор. Везде погашен свет. Двери кабинетов заперты, только одна распахнута настежь. В кабинете за столом сидела немолодая уже женщина. Стол девственно-чист. Ни единой бумажки на нем. Ничего.

– Вы Галина Петровна?

– Да. А вы кто?

– Я Звонарева.

И тотчас же быстрый заинтересованный ответный взгляд, точно такой, как у охранника на входе. Женщина понимающе кивнула, скорбно поджав губы, одной лишь мимикой выразив соболезнование. Полина стояла перед ней, теребя ремешок своей сумки.

– Вы главный бухгалтер?

– Да.

– Я даже не знаю, к кому обратиться…

Женщина молчала.

– Я пришла потому, что мне некуда идти… Я осталась без денег… То есть совсем без денег… совершенно…

По-прежнему молчание в ответ.

– Может быть, я смогу что-нибудь здесь получить?

– Как это – «получить»? – недобро осведомилась женщина, как будто угроза вплотную подступила к ее личному кошельку.

– Это фирма моего отца…

– На счету у фирмы нет ничего. Да и фирмы как таковой уже нет.

– Как это – нет? – не поверила Полина.

– Развал, банкротство, крах – можете назвать это как угодно.

У Полины, наверное, был такой растерянный вид, что ее собеседница поняла наконец – Полина не в курсе.

– А вы не знали?

– О чем?

– Что фирма развалилась.

– Н-нет, – с запинкой ответила Полина.

Галина Петровна вздохнула и посмотрела на нее почти с сочувствием.

– Сплошные долги, – сказала женщина. – Мы уже сидели без работы… Последнее время…

«Последнее время» – это незадолго до смерти отца. Полина поняла.

– Отдали за долги наш транспорт. Весь. Нас уже нет. Понимаете? Даже вот этот стол, – Галина Петровна провела ладонью по столешнице, будто смахивала несуществующую пыль, – он уже нам не принадлежит. Вы обратили внимание на то, что здесь никого нет? Все разбежались. Я как на работу хожу сюда каждый день только потому, что меня все равно найдут. Из-под земли достанут. Главбух не имеет права исчезнуть. Вот я и сижу. Жду неизвестно чего! – с ожесточением завершила она свою тираду.

У кого-то там проблемы, а ей придется отвечать, так это следовало понимать.

– Что же дальше? – растерянно сказала Полина.

Все это было для нее полной неожиданностью.

Собеседница ей не ответила. Подразумевалось, что и так все ясно.

– И большие?

– Что – «большие»? – не поняла Галина Петровна.

– Долги.

– Большие. Тысяч двести или триста.

– Долларов?

– Ну не рублей же. Но этих денег уже нет. Нечем платить. Вы с вашим отцом, кстати, были в одной квартире прописаны?

– Да.

– А квартира на кого записана?

– В смысле?

– Кому принадлежит?

– Никому. Государству.

– Не приватизированная, что ли?

– Да.

– Это хорошо, – сказала Галина Петровна. – Это значит, что никто ее у вас не отберет. Хотя бы даже и за долги.

Она видела Полинино счастье там, где сама Полина ничего не понимала.

– Как же так! – сказала растерянно Полина. – Папа работал… Все было хорошо… И вдруг он всем вокруг должен!

– Так бывает.