- Я очень надеюсь, что ты не заберешь клад у Лены и батюшки, - тихо сказала я, по-прежнему стоя к нему спиной.

Женя молчал. Я обернулась и увидела, что он уже далеко – стоит у мотоцикла и разговаривает с дьяконом.

Значит, не слышал.

Ко мне уже шел Лешка – хмурый и словно постаревший. Я вдруг вспоминал слова Таисии: «Время пройдет – еще и радоваться будешь, что ничего не было. Вот, скажешь, Бог уберег». И правда. Все. Я словно зачеркнула вчерашний вечер. Самыми жирными штрихами. Не было его. Просто не было.

- Послушай, - сказал Лешка, не глядя на меня. – Честно говоря, я просто не знаю, кому верить. Почему-то такое чувство, что врут все.

Я молчала. Что тут было говорить.

- Леш, кому верить, кому не верить – тебе решать, - помолчав, все-таки выжала из себя я. – Но то, что я не по своей воле во все это вляпалась, - это факт. Смотри, это кольцо, - я показала ему руку, - единственное, что я взяла из клада. Если бы ты не ушел, то и сам все увидел бы, - я не стала говорить, что нашла сундучок уже после того, как он ушел. – Можешь вернуться обратно, время до поезда еще есть, и спросить священника. Он подтвердит. Или ты думаешь, тут целый преступный сговор?

- Ты совсем из меня идиота хочешь сделать? – поправив очки, поинтересовался Лешка. – При чем тут твой клад?

- Он не мой, - обиделась я.

- Какая разница. Ладно, Оля. Этот тип тут тебе такие дифирамбы пел, какая ты белая, пушистая и ни в чем не виноватая. Ты говоришь, верь, кому хочешь. Хочется-то тебе верить, просто... – он взял обе сумки. – Пойдем там посидим, внутри. Там хоть скамейки есть. Просто если я поверю этой гадине, Свете твоей, выходит, что она своего добилась.

Мне захотелось возмутиться: вот как, значит, ты не мне хочешь верить, а наоборот, не хочешь верить ей, но я вовремя прикусила язык. Не в моей ситуации качать права. Лучше промолчать.

Пусть все идет своим чередом. А там, глядишь, и ишак сдохнет.

                                             22.

С тех пор прошло больше полугода. Не сразу, но все же наши отношения с Лешкой вошли в нормальную колею. Он получил повышение, уволил старую секретаршу Верочку и подыскал новую, с ногами от ушей и дурацким именем Ариадна. Я постаралась сделать вид, что этого обстоятельства не заметила.

Ни о Светке, ни о Протасове, ни, тем более, о Жене я ничего больше не слышала. Разве что Таисия написала мне, что Светка уехала на следующий день, прихватив на память ее жемчужные бусы и стукнув на прощание Борьку метлой. Бедный хряк хромал две недели. Получила я письмо и от матушки Елены. Она благополучно родила мальчика, которого назвали в честь отца Александром. Сан Саныч, значит. Половину клада у них Женя все-таки забрал, но оставшегося вполне хватит, чтобы закончить реставрацию церкви. А вот на домик – вряд ли.

Павла родственники похоронили в складчину, большую часть внесла считающая себя виноватой Марья Петровна. В милицию тогда все-таки пришлось идти ей, потому что соседей Павла дома не оказалось. Дело завели, но, как и следовало ожидать, оно наглухо зависло. Подумав, подумав, я написала в прокуратуру кляузу на Сергея Николаевича Протасова, причастного и к убийству Павла, и к убийству Максима, и к ограблению Коваленко. Подписалась я именем умершей за несколько дней до того сумасшедшей бабки Варвары. Захотят – пусть ищут, нет – ну, моя совесть чиста. Или почти чиста. Конечно, гражданский долг обязывал явиться лично и выложить все на чистоту, но... Я совсем не была уверена, что все не вывернется так, что я еще окажусь и виновата.

Выйдя на работу, я задумалась об очередной книжке.