— Аах! – пищала девчуля на всю деревню. Больше не от полового кайфа, которого пока толком и не распробовала, а сколько от осознания того, что её прут как взрослую бабу! Девочки этим гордятся! Как и мальчики, их натягивающие.

— Светка щас не наша мадам, — докладывала Настька с усмешкой. – Вышла замуж за американца Альберта. Околачивается в ядрёных штатах, а к нам возвернулась на пару дней, проведать родину, что ль…

— Угу, — ответил без энтузиазма брательник. – Рад за неё и всё такое… — Он поскрёб непробритую шею. – Настька, привет! Ты звони, — и положил трубку. Каркавин отдыхал и ничего не хотел. Наслаждался дембелем, дышал родным сибирским воздухом!

* * *

После тридцатой дембельской сигареты Лёха решил навестить знакомых парней. Валера Казбек, Митька Лаптев, Серёжка Карандашов. Друзья детства, вместе тырили яблоки-полукультурки и вместе купались на Толсточихе. Походя, занимались мелким рэкетом со школьников. Все, по сути, незлобные и не агрессивные ребята, хотя и страшные хулиганы, — плоть от плоти глухой провинции.

К восемнадцати годам, дружбанчики – превратились в ладных богатырей, правда, в армию никто не сходил. Ну, кроме Лёхи, который туда удрал чисто из-за рамсов с законом.

— Шагай, чувак! – ободрил многоопытный Тагир, старший опер новокузнецкой уголовки. – Жалко мне тебя закрывать.

Да и было б за что закрывать, за пару отобранных у коммерса пряников. Лёха послушался совета, а Тагир чуть годя рассчитался из ментовки и укатил на Северный Кавказ, по собственной инициативе защищать честь своего маленького гордого народа. Там и сгинул где-то старший опер, в окрестностях Хасавюрта.

Ну, дак, об откосах в армию…

Карандаш прикинулся сколиозником и умудрился это подтвердить с помощью главврача своего Кукуево, Стёпы Виблого; Казбек купил справку о редкой форме дебилизма, что не поддается ремиссии; а Митя Лапоть, без мудрежа, закосил под дальтоника.

— Поколение, дери его за задницу! – грустно вздыхали врачи из приёмной комиссии. – Болячка на болячке. А что же будет дальше?!..

Обычно риторика интересует только риториков. Дальше предстояли беспросветно поганые 2000-е, но пока шли лихие 90-е.

Мужчины не умеют жить ради самой жизни, они вечно играют в игры, часто опасные и на грани, — а до появления Интернета такое вообще наблюдалось повсеместно. Да и жрать надо, не на завод же идти… тогда, когда в страну хлынул культ «красивой жизни». Четверо богатырей вступили в новокузнецкую банду, — начинали здесь ребята с рытья могил для отстреленных конкурентов и бизнесменов… после им доверили ходить по рынкам и собирать дань… а потом костяк банды зачистил РУБОП.

К слову, вскоре государство зачистило и сами РУБОПы.

— Было время! – после иногда с ностальгией вспоминали дружбаны.

* * *

Кореша зачисток избежали, — как и пуль, и тюрьмы, и сумы. В начале 2000-х, троица вернулась из Новокузнецка в родной Кукуевск, и болталась на вольных хлебах. Так, по чуть-чуть тянули рэкет-денежку со школьников, превратившихся в ИП-шников. На пивко хватало, и ладно.

— «Работал скотником в родном колхозе я, И без ума коровы были от меня…», — так распевали друзья под гитару, сидя однажды у Карандаша.

Юра Хой, панк-группа «Сектор газа» – песни на все времена!

Лёха заявился и был радушно принят. Он являлся самым всё-таки здоровым даже среди здоровяков, армейка даром не прошла. Внешне такой Портос в окружении Атоса (Лапоть), д”Артаньяна (Казбек) и Атоса (Карандаш).

— Короче, по карме бумерангом давно не получали? – спрашивал Лёхин иногда дружбанов, и сам хохотал над остротой.