Чисто из озорства. На фотке красовалась хищная блондинка в дымчатых огромных очках, за которыми можно было разглядеть пронзительные, ярко-синие глаза. Сестрица начальника. Пронырливая девица, выбившаяся в столичные штучки. Поговаривали, она замужем за знаменитостью, то ли за художником, то ли за модельером — уж не за Юдашкиным ли?! Или просто спит со звездой. Или сама по себе девка популярная. Но это — вряд ли. Еще поговаривали, что между ней и боссом очень теплые отношения. Как же, единственная родственница. Вот бы он ее разукрасил, эту единственную! С превеликой радостью.
А пальцы все-таки дрожали, он заметил. Дрожали, когда поворачивали ручку двери. Когда ящик выдвигали. И уж совсем лихорадочно тряслись, когда нащупали за кучей бумаг то, за чем он пришел сюда.
Бесполезно было пытаться унять эту постыдную дрожь.
И он только старался сделать все побыстрей, передвигаясь почти на ощупь, как слепой, в тусклом свете уличного фонаря, который случайно стал его подмастерьем. А потом выбрался в совершенно темный коридор, отдышался, прижавшись к холодной стене, и стал на цыпочках пробираться в свой кабинет. Тут окна выходили на улицу, и охранник из будки не заметил бы света, — а совершать круг почета этот накачанный лентяй явно не собирался, — но Алексей все же не решился включить лампу.
Пялиться в густой, пугающий мрак было невозможно, и он, усевшись в кресло, прикрыл глаза. Ждать — вот чего он никогда не умел, но в последние дни это стало его основным занятием. Приходилось мириться. Он развлекался тем, что представлял себе, что будет, когда ожидание кончится. И вот, когда он в очередной раз увидел, будто наяву, то желанное, праздное, роскошное будущее, вдруг грянул гром.
Разве поздней осенью бывает гром?!
Да ведь это — стреляли!
Стреляли… Безличный глагол и мудрая старческая невозмутимость из «Белого солнца пустыни». Господи, при чем тут это?
Стреляли?!
Кресло под ним как будто обмякло, и, теряя опору, он пополз вниз, нелепо барахтая ногами в воздухе.
И тут он внезапно понял, что это звонил мобильный. Его собственный мобильный телефон, дребезжавший секунду назад на краю стола. Вот и снова, пожалуйста. Звук, совсем не похожий на выстрел, с чего же он взял, что это — «стреляли»?!
Нервы ни к дьяволу, ни в Красную Армию!
Возьми же трубку, психопат хренов, приказал кто-то в его голове.
— Леш! Леша, ты где? Все в порядке?
Рукавом он вытер потный лоб.
Жена. Его любимая и любящая супружница. Волнуется вот.
Сам хорош, как же он забыл ей позвонить-то? Конечно, она знает, что у него важный проект, супердорогой клиент и сногсшибательные планы по зарабатыванию денег, но ведь не в два часа ночи их реализовывать!
Не хватало еще, чтобы она заподозрила…
— Аленушка, я на работе задержался, а потом в пробку попал, — как можно ласковей сказал он, хотя в горле еще вибрировала паника, и говорить было трудно.
— В какую пробку? — удивилась она. — У нас в два часа ночи бывают пробки? И ты что, машину купил?
От своего идиотского вранья, от нежного недоумения в ее голосе он разозлился так, что стало горячо глазам. Будто в них ткнули раскаленным железом.
— Ну, поймал такси, а водила поехал огородами, чтоб быстрей, а там авария, мы и застряли. А потом выяснилось, что машина, которую стукнули, в угоне числится. Ну, и менты вот приехали, теперь разбираемся. Ты меня не жди, я раньше утра не приеду.
Нет, изящно солгать у него никогда не получалось. И утром он приехать не собирался, вот в чем дело. Что он плетет? Зачем?
А раньше, года три назад, ему бы и в голову не пришло врать Алене. Он ей доверял. Он даже был в нее влюблен некоторое время и искренне полагал, что прекрасней и мудрей нет на свете женщины. |