На солнце — тепло. Совсем тепло. Но еще не жарко. Холод реки в Сашиных пальцах, в волосах, подколотых шпилькой. Она смотрит вниз и видит среди песка две травинки. По травинке ползет муравей. Травинка раскачивается на ветру.

— Это его качели, — говорит Саша Ане и посиневшим пальцем показывает на муравья.

— Сашка! — орет Леша. — Ну, тебе же как человеку говорят, разотрись! Ведь синяя, мертвец мертвецом. Черт тебя знает, упрямая как осел!

Он хватает полотенце и начинает что есть мочи растирать Сашину спину.

— Спасибо, друг, — говорит Дмитрий Александрович.

Саша с Аней лежат на песке и смотрят на муравья. Муравей озабоченно переползает с одной травинки на другую. Аня говорит:

— Давай ему поможем. Ему трудно, а нам ничего.

Муравей, должно быть, думает про нее и про Сашу, что они волшебники — взяли и пересадили его с одной травинки на другую. Но Ане этого мало.

— Мама, сделаем ему лодку. Мама, дай ему печенье. Мама, а у него дети есть? А где его дети?

— Завтракать! — говорит Дмитрий Александрович. Саша и Аня оглядываются.

Ну и молодец! На траве салфетка, на салфетке нарезанный хлеб, крутые яйца, огурцы. А главное, рядом, совсем неподалеку — костер. Какой он маленький при свете дня, пламени почти не видно, только тихонько потрескивают ветки. Они потрескивают и будто пытаются взлететь. Дмитрий Александрович стоит над костром, через голую руку перекинуто полотенце, глаза смеются.

— Прошу, — говорит он.

Леше с ним легко. Веселый он человек. И бывалый. Глядя на белый дневной огонь, Саша думает: сколько костров разжег он, должно быть, на своем веку. Сколько разных берегов перевидал, сколько дорог исходил. Нет, изъездил, должно быть, на мотоцикле, на велосипеде, на плотах, на лодках…

— Дмитрий Александрович, а вы умеете ездить на мотоцикле? — спрашивает она.

— На мотоцикле? А вы хотели бы покататься на мотоцикле? Это можно устроить. У моего приятеля…

— А на коне вы умеете? — задумчиво спрашивает Саша.

— И это можно, — не теряется Дмитрий Александрович. — В колхозе «Светлый путь» замечательные кони. Прошлым летом я снимал там…

Саша вздыхает и смотрит в огонь. О многом рассказывает ей этот дневной огонь. Обо всем, что бывает на свете, обо всем, чего она не видала. Юля ездила на практику в Самарканд. Володя был в Испании. Испания, моя Испания… Да, а потом… Потом Володя был в Париже. А этот — на Северном полюсе. А она? Что она видела на свете? У нее были — школа, Калуга, дом. А еще? Больница, где она работает. А еще?..

— Приступим, — говорит Дмитрий Александрович. — Аня, держи помидор.

Хорошо. Зато у нее есть такая страна, она называется Аня. И была у нее страна, называлась — любовь.

— Саша, ну что же вы ничего не едите?

И есть у нее страна — это простая речка, березы, песок на берегу. И плевать она хотела на его Северный полюс. На плоты и мотоциклы.

— Ну, так как же с мотоциклом? Аня, хочешь на мотоцикле?

Аня хочет. И Леша тоже. А Саша молчит.

И вдруг замолкает Дмитрий Александрович. Он смотрит в огонь. Он думает о своей стране. Как она зовется? Этого Саша не знает. Но Дмитрий Александрович знает, как зовется его страна. Она не зовется ни Аней, ни Лешей. Она зовется…

— Эх, — говорит Леша с досадой, — сюда идут.

И правда, через капустное поле, которое отделяет речку от леса, идут горожане с велосипедами, с футбольным мячом. Они кричат, смеются.

И, не сговариваясь, Дмитрий Александрович и Леша начинают собираться в обратный путь.