За сценой глухой шум.

Что я слышу! Или это мне только чудится! Не бранные ли то крики индейцев?.. Нет! Все тихо... Ничего... Это ветер... Как бьется сердце!.. Нет! Все мне кажется... Я так устала от мыслей, от бессонных ночей, что боюсь сойти с ума... Мне часто слышится громкий разговор в моей темнице... Бедная голова моя идет кругом... (В полнейшем изнеможении садится за стол.) Я чувствую, что тупею... Скоро я начну пересчитывать соломинки в циновке... (Вскакивает.) А ему этого и надо. Тогда я буду в его руках. О Иисусе, Иисусе! Сжалься надо мной, пошли мне мужество! (Становится на колени и молится; затем встает.) Какой здесь тяжелый воздух! Мне видна лишь узкая полоска неба, но как ослепительна ее лазурь! (Снова садится.) Ах! Голова горит! (Смотрит на молоко.) Они обращаются со мной, как с животными, которые у меня в клетках. Сама буду свободна — выпущу и их. (Берет чашку, крестится, но тут же отодвигает ее.) Чуть не согрешила... Ведь сегодня постный день, а по солнцу еще полдня нет. Я, должно быть, пять дней не соблюдала поста. (С досадой.) Этого только не хватало! А молока мне хочется... Минутой раньше... Как я жалка! В моем-то положении — грех чревоугодия!.. Ах, как пагубно действует на душу горе!.. В наказание вылью молоко, все, до последней капли. (Медленно выливает молоко в ящик, где посажено деревцо.) Все-таки что-то хорошее сделала — избежала греха, и на душе стало легче.

За сценой шум.

Ах нет, на этот раз правда!.. Стреляют из пищали... Он пришел вызволить меня... Еще, еще... Я слышу бранные клики индейцев! Алонсо! Алонсо!.. Ах! (При виде дона Хосе отбегает в противоположный конец комнаты.)

Дон Хосе запирает дверь, бросает ключ в окно, смотрит на пустую чашку.

Дон Хосе. Демоны! Вы сейчас увидите зрелище, достойное вас. Бог, вложивший в меня сердце отца! Ты можешь теперь говорить в моей душе — мой эликсир заглушит твой голос.

Донья Каталина. Помогите! Помогите!

Дон Хосе. Кричать бесполезно!

Донья Каталина. Не подходите!

Крики и выстрелы приближаются.

Дон Хосе. Вот-вот придут, но будет уже поздно.

Дон Хосе бросается на донью Каталину, та некоторое время бьется в его руках. Отбиваясь, она нащупывает рукоять его кинжала, выхватывает его и пронзает отца.

Донья Каталина. Я спасена! (Отбегает от дона Хосе в противоположный конец комнаты и стоит там неподвижно с окровавленным кинжалом в руке, дико глядя на отца.)

Дон Хосе (лежит на полу). Ты убила отца, злодейка!.. Поистине, ты моя дочь... ты даже превзошла меня... Уйди!.. Проклинаю тебя!.. И там... уготовлю тебе пытку... Смотри! Это кровь отца твоего. (Протягивает окровавленную руку.)

Шум усиливается. Громкий стук в дверь.

Дон Алонсо (за сценой). Стучите! Ломайте дверь!

Дверь сломана. Входят дон Алонсо, кацик, Инголь, индейцы, испанцы; все вооружены.

Дон Алонсо. Любимая моя!.. Боже! Что я вижу!

Дон Хосе. Испанцы! Отомстите за отца, убитого... дочерью... Вот она, отцеубийца... Отомстите за меня... Отомстите за меня...

Умирает.

Дон Алонсо. Что он говорит?

Кацик. Умер.

Испанец. Она вся в крови!

Другой испанец. В руках у нее окровавленный кинжал.

Дон Алонсо. Каталина!

Донья Каталина. Не подходите ко мне!

Дон Алонсо. Кто убил его?

Донья Каталина. Я отцеубийца. Бегите прочь от меня...

Все. Она убила отца!

Дон Алонсо. Вы? Каталина, вы?

Испанец. Прострелить ей голову — иного она не заслуживает.

Дон Алонсо делает шаг по направлению к Каталине и останавливается перед трупом.