Донья Каталина (вырывается). Не держите меня, я все равно уйду. Не держите... Или я не знаю, что сделаю...

Дон Хосе (не отпускает ее). Хорошо же! Иди, если хочешь. Но сначала дослушай. Ты знаешь меня; знаешь, что я люблю тебя; никогда еще страсть не владела мною с такой силой... Когда дело шло об исполнении моего желания, я плевал на все законы... Гляди, эта рука (засучивая рукав) легко поднимает две пищали. Сравни ее с твоей белой маленькой ручкой... Я все сказал. Подумай о моих словах. Можешь идти.

Донья Каталина (наступает на него). Теперь выслушайте меня. Я ваша дочь, и вы это знаете... Вы наделили меня вашей волей, вашей смелостью. Моя рука не сильна, зато у меня есть кинжал. Пока у меня хватит силы его держать (вынимает кинжал из-за корсажа), защищаться им... вы мне не страшны.

Уходит.

Дон Хосе (с диким хохотом). Ну, убивай отца! Победа над тигрицей слаще победы над робкой ланью. Посмотрим, кто кого... Я доволен, клянусь прахом старого Карвахаля... Если я восторжествую, от нас возьмет начало род демонов.

Уходит.

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Комната доньи Агустины.

Донья Агустина в постели; Муньос, духовник.

Донья Агустина. Господин аббат! Вы полагаете, мои грехи прощены?

Духовник. Я твердо в это верю.

Донья Агустина. Ваша уверенность ободряет меня, и она пошлет мне силу перенести эти ужасные минуты... О, как подумаю, холодный пот выступает у меня на всем теле!

Духовник. Увы!

Донья Агустина. Значит, надежды больше нет... нет больше надежды?

Молчание.

Проживу я еще несколько часов?

Духовник. Боюсь...

Муньос. Я двенадцать лет был плотником и лекарем на люгере «Момбар», слышал предсмертный хрип многих морских волков. Я в этом деле понимаю. По правде вам скажу...

Донья Агустина. Ах, не говорите мне ничего, Муньос! Я хочу внезапной смерти. Боже мой, боже мой! Неужели, раньше чем предстать перед тобой, надо столько выстрадать?.. Из-за пустяка! Из-за стакана лимонада!

Муньос (в сторону). Да, но какого!

Духовник. Опасность смерти, таящаяся в каждом нашем поступке, даже самом обычном, показывает нам, сколь внимательными должны мы быть, идя по пути, предначертанному господом, раз с минуты на минуту он может призвать нас к себе.

Донья Агустина. О, как я страдаю! Грудь горит! Муньос! Дайте мне чего-нибудь, только успокойте эту жгучую боль.

Муньос (подает ей чашку). Выпейте; лучше будет. (Духовнику, тихо.) Займитесь своими духовными делами.

Донья Агустина (глухо). Боже! Если агония будет долгой... пошли мне мужество!.. Муньос! Мой муж все не идет... Поторопите его.

Муньос. Сейчас придет.

Донья Агустина (духовнику, тихо). Отец мой!.. Подойдите поближе... еще ближе... Моя дочь... вы знаете, где она?

Муньос. О чем она спрашивает?

Духовник. Хочет видеть дочь.

Муньос. Она в Кумане, в Росарском монастыре. Сколько вам раз говорить?

Духовник (делает отрицательный жест). Сударыня! Я видел, как она уезжала.

Донья Агустина. Увы! Бедная моя доченька!.. И муж тоже не идет... А мне надо его видеть... Хочу поговорить с ним.

Муньос. Вот и он.

Входит дон Хосе; духовник и Муньос отходят в глубину комнаты.

Донья Агустина. Благодарю вас, дон Хосе... от всего сердца благодарю вас.

Дон Хосе (подходит к кровати). Я надеялся, донья Агустина, что вам лучше.

Донья Агустина. Ах, мне очень худо!.. Дон Хосе!.. Скоро я предстану перед господом... Я не хочу из-за лжи идти на вечную муку... Вы же знаете... Каталина — ваша дочь... Вы никогда в этом не сомневались.

Дон Хосе. Простите меня, если в порыве гнева... Простите меня, прошу вас!

Донья Агустина.