– Я не террорист, – повторил Чарли. – Мы с женой не причастны к тому, в чем вы нас обвиняете.

– С кем? – с ухмылкой переспросил Халим…

– С Дженнифер. Если бы вы…

– Успокойся, приятель, и постарайся мыслить здраво. Я даю тебе двадцать минут, а чтобы ты не заскучал, оставлю вместо себя своих помощников. – Халим направился к двери, остановился и прибавил:

– Насчет тебя я не знаю. Быть может, ты из тех, кто обожает, когда им делают больно. Однако если Дженнифер Форсайт тебе не безразлична, ты наверняка не станешь упрямиться. В общем, подумай, Чарли. – Он открыл дверь.

– Подождите, – Чарли привстал со стула, и тут ему в затылок врезался кулак, и он с размаху ударился лицом о стол. Халим вышел из комнаты. Чарли сгорбился на стуле и принялся размышлять. Он знал, что Халим, характеризуя Адема Джедаллу, ничуть не преувеличивал, и догадывался, что ливийцам неизвестны те комплексы, которые на Западе зачастую выручают женщин, очутившихся в том положении, в каком сейчас оказалась Дженнифер. Он вспомнил, каким взглядом смотрел на Дженнифер Джедалла – как на игрушку или как на муху, которой собирается оторвать крылышки.

Полчаса спустя, едва переступив порог комнаты, Халим понял, что Чарли умерил пыл и что теперь допрос пойдет более-менее гладко. Эта новость его не столько обрадовала, сколько разочаровала. Ему еще не приходилось допрашивать американского шпиона, и Халим заранее предвкушал, как применит на практике все то, чему научили сотрудников Бюро внешней безопасности чехословацкие наставники. Но Чарли Макфи, хоть и крепкий с виду, был внутри мягче воска.

Халим видел по глазам американца, что тот вот-вот сломается. Жаль; а он-то надеялся на упорный поединок, в конце которого рассчитывал лишить противника всяческих иллюзий.

Впрочем, не все так плохо. За время своего отсутствия Халим успел побывать в той комнате, где Джедалла допрашивал женщину; точнее, в комнату он не заходил – наблюдал из коридора через стеклянную стену, которая изнутри представлялась громадным зеркалом. Джедалла не торопился переходить к решительным действиям, стремясь, как видно, растянуть удовольствие. Это его слабое место – он чересчур наслаждается тем, что делает. Как бы то ни было, Джедалла справится с женщиной, а Каддафи тем временем прочитает рапорт Халима, из которого узнает все, что ему нужно, о Дженнифер Форсайт и трусе Чарли Макфи.

– Раздевайся. – Чарли поднял голову, недоуменно моргнул. – Снимай одежду, – произнес Халим. Он тщательно выговаривал звуки, словно обращался к умственно отсталому ребенку. Чарли поднялся, начал расстегивать пуговицы на рубашке. Неужели Дженнифер приходится терпеть то же самое?

Чувствуя себя совершенно беспомощным, он швырнул рубашку на пол. Халим усмехнулся:

– Не мальчик, но муж. Чего еще желать? – Он похлопал Чарли по плечу, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств. На деле же Халим отчаянно завидовал Джедалле: ведь допрашивать женщину куда приятней…

Глава 32

Зувара

Мунго наблюдал, как ливийцы устанавливали камеру – «панафлекс» на высокой деревянной треноге. Камера явно не относилась к шедеврам кинотехники; впрочем, следовало признать, что съемки ведутся с известным размахом. Многочисленная массовка, множество солдат в мундирах, шум и гам, толпа мальчишек с автоматами – эти охраняли Мартина и Свитса. Пацаны нервничали, хотя на ногах у американцев были колодки, а руки находились в наручниках, приваренных к борту танка Т-72.