Тоска по родителям есть, и сильная. Поди, убиваются по мне, погибшему во время землетрясения. Девушка моя Наташа тоже небось плачет сейчас. Но что я могу изменить? Ничего. Значит, что? Надо попытаться устроиться тут, в Японии. Благо какой-то задел уже есть. Я даже не про «родственников» — это вполне может стать пассивом, если меня раскусят. Я про то, что тело досталось мне не пустое. Кажется, присутствует мышечная память. Иначе как объяснить мои экзерсисы с мечом, которого в прошлой жизни я ни разу не касался? Теперь мне главное — не напортачить. Продолжаю косить под амнезию.

С этими мыслями оделся, засунул мечи за пояс и вышел из комнаты. Кивнул на поклоны охранников, обул традиционные плетеные сандалии таби и стал спускаться вниз. Четыре пролета — и вот я уже внизу. Что у нас тут? Справа кладовые, слева какая-то комната вроде туалета.

Захожу. Точно, ватерклозет. Деревянный настил с дыркой. Рядом лежит горка сухого мха. Я быстро соображаю для чего. Оправляюсь и выхожу из донжона крепости во двор. Тут все заняты делом — конюхи обихаживают лошадей, слышатся звонкие удары из дымящейся кузницы, на песочной площадке упражняются самураи с деревянными мечами, по стенам ходят лучники… Мое появление не остается незамеченным. Все прекращают работу, упражнения и низко кланяются. Кланяюсь в ответ. Ко мне спешат генерал и жена. Жена сегодня одета в синее кимоно с серебряной вышивкой. Сложной прически уже нет — волосы просто забраны наверх. В руках белый бамбуковый зонтик.

— Доброе утро, Ёшихиро-сама, — улыбается мне Тотоми, — вы хорошо выглядите.

— Вы, Тотоми-сан, выглядите еще лучше. Сама свежесть и красота. — От моего комплимента девушка зарделась.

— Как ваше самочувствие, господин? — Хиро, напротив, был хмур и явно чем-то озабочен.

— Спасибо, хоро…

Разговор прерывается криком. Я оборачиваюсь и вижу, что к нашей группе бежит растерзанный самурай. Вокруг меня тут же собирается кольцо охраны, но бегущий человек и не думает нападать. Он падает в ноги и начинает униженно кланяться. Я разглядываю самурая, и мое недоумение растет. Все японцы, которых я тут видел до сих пор, включая слуг, — чистюли. Опрятно одетые, вымытые, бороды подстрижены… Этот же рыжеволосый парень — прямая противоположность. Серое кимоно испачкано и разорвано на груди, голова грязная, лоб не выбрит, косичка завязана небрежно, по щекам текут слезы. Самураи тоже плачут?! Вот уж не думал.

— Пошел прочь, деревня, — толкает ногой генерал распростертого самурая.

— Постойте, — останавливаю я порыв охраны убрать парня с глаз долой. — Чего он хочет?

— Сэппуку просит разрешения сделать, — презрительно сплюнул Симодзумо. — Этот ксоо не уберег вашего отца Сатоми Ёшитаку. Наш господин оказал огромную честь этому куску дерьма, поднял из грязи, дал два меча, а он как был деревней, так ею и остался. Он недостоин чести совершить сэппуку. Отправьте его, господин, в деревню эта.

— Как тебя зовут? — обратился я напрямую к парню.

— Вы не узнаете меня? Я — Мисаки Мураками, господин, — уткнулся в пыль головой «писатель».

Здорово встретить знакомую фамилию. На меня прямо чем-то родным повеяло.

— После удара копьем я потерял память, — стал я импровизировать. — Ты охранял моего отца?

— Да, нет… Начальник охраны погиб вместе с Ёшитакой. Я — замковый мацукэ! Я очень виноват, что не уберег вашего отца, мне нет прощения, — зачастил парень. — Но господин Ёшитака меня не послушал. Я предупреждал…

— Мисаки — глава всех шпионов Сатоми, — шепнула мне на ухо Тотоми.