– Кирюша! Слышишь, я что думаю? Бабушка твоя все-таки права. У печки со стаканом виски не посидишь, пледом ноги не накроешь. Не чувствуется европейского шарма. Кому нужна эта допотопная печура? Давай мы с тобой все-таки камин попробуем сложить. Тащи лом. Будем печку ломать!

– Как! Еще раз? – спросил Кирюшка, с сожалением смотря на рукотворное чудо.

Жена, теща, обе, исподлобья смотрели на Рюрика и не знали, всерьез он говорит или шутит?

– Ты это серьезно? – спросила жена.

– А я бы печку оставила! Не трогала ее, она еды не просит! – сказала теща.

– Конечно, Римма Михайловна, не просит. Она ведь не печник!

Мерзкая шутка, грязный укол. Сколько раз по прошествии времени жалел Скударь, что был непочтителен с тещей, груб, колол ей глаза ее хваткостью и житейской практичностью, забывая простую истину, что сознание вторично, да было поздно.

– Шутка! – смилостивившись, сказал Скударь, но извинения не попросил.

Черный его юмор никому не понравился.

Теща затаила обиду, да и с первого дня не очень жаловала его. Римма Михайловна осуждающе смотрела на скоропалительный брак дочери и тревожно ждала, надолго ли? Поэтому она и дом на себя записала. Уйдет зятек, пусть ни с чем уходит. Вся ее политика была шита белыми нитками, и сканер не нужен был Скударю, чтобы прочитать ее тайные мысли.

Еще в первый год жизни, теща обострила отношения. Клавдия тогда была беременна, он не захотел поступать в аспирантуру, да еще и засветился с длинноногой девицей. Поцеловал кралю перед тем, как она вышла из машины. А теща вот она, как будто черт ее специально принес на эту улицу. Скударь рванул с места, только его и видели. Выдержки у тещи хватило ровно на неделю.

– Клавдия моя достойна была лучшей оправы. – заявила она, когда они ехали в роддом.

– То есть! – опешил Рюрик. – Чем же это она не дотягивает до меня?

Теща смерила его высокомерным взглядом.

– Ты до нее не дотягиваешь! Посмотри на нее и на себя, она царица, а ты кто? Рюрик! В твоем ли серале ей быть?

Всю жизнь Скударь гордился своим именем и не один раз благодарил родителя за нестандартное мышление. Кирюшка повзрослеет, как красиво будет звучать – Кирилл Рюрикович. И, поди разберись, то ли это отчество, то ли напоминание его древней родословной. А эта замшелая, академическая карга, всю жизнь, просидевшая за спиной у мужа, будет примерять его, к своему, непонятно из чего скроенному эталону? Кем должен быть муж у ее дочки: дипломатом, генералом, или скоробогатым нуворишем миллионером?

Хотя он мысленно и сказал, мадам, перебьетесь, но в чем-то теща была права. На него они большие надежды возлагали.

– Вам уже Рюрик не пара? Я выходит, только с ветки спустился, а вы уже мамонта завалили, огонь научились разводить? – он вывернул наизнанку вопрос.

Римма Михайловна спокойно ответила:

– Достоинства человека определяются ни его родословной, не толщиной его кошелька, и не нынешним социальным статусом, а уважением к родителям. А у вас с этим, уважаемый зятек, похоже, дефицит.

После такого заявления, не только черная кошка пробежит меж близкими людьми, но и пропасть между ними разверзнется.

Значит, я для нее нечто вроде морального урода. О, шиза, маркиза. Хотелось бы посмотреть на других женихов, подумал Рюрик, и напрочь вычеркнул тещу из своей жизни. Еще тогда, на время, он переселился к себе на Тишинку, где у него была комната.

А по нынешним временам и на дачу, построенную на его деньги, практически не ездил. Страсть, которая свела его с Клавдией, давно угасла. Рюрик последнее время тяготился семейной жизнью.