Утром она отправилась на рынок и открыла свою лавочку. Обрадованные и удивлённые её возвращением, старые покупатели не заставили себя ждать. Она обращалась с ними так же тепло и приветливо, как и раньше, но малейшие расспросы о том, где она была и что делала, встречала упорным и непробиваемым молчанием. Щедрость Гибби и её собственное воздержание помогли ей значительно пополнить запасы товаров и расширить свою торговлю.

Вскоре у неё появились кое — какие деньги, и когда наступила поздняя осень, время нужды и болезни, она стала ходить по бедным семьям как верная ученица сэра Гибби. Некоторые говорили, что благодаря её здравому смыслу, щедрости (ибо для своих средств она отдавала беднякам гораздо больше, чем многие другие) и тому, как хорошо она знала жизнь неимущих, она укрепила и поддержала их намного сильнее, чем все высокосветские дамы со своими подписными листами и благотворительными пожертвованиями.

Слухи о её доброте дошли до сэра Гибби и очень его обрадовали: его старый друг всё ещё шёл по пути Небесного Царства! Она же так его и не видела. Он ни разу не появлялся возле лавки, хотя она изо всех сил высматривала его как внутренним, так и внешним взором. Последний раз она видела его на второй день после своего изгнания и то издалека. Сердце её болезненно застонало, потому что одна рука его висела на перевязи и он сразу же перешёл на другую сторону улицы, явно желая избежать встречи с ней. Тем не менее, она нисколько не сомневалась, что стоит ей попросить у него прощения, как он сразу же простит её. И она непременно попросит его об этом — как только сможет предъявить ему достойный, подлинный плод искреннего покаяния.

Глава 60

Разговоры и приготовления

На следующее утро сразу после завтрака мистер Склейтер, понимавший, что Джиневра ещё не достигла совершеннолетия и поэтому им надо действовать со всей осторожностью, снова (и, надо признаться, с заметным удовлетворением) взял на себя обязанности опекуна и без предварительного разговора с Гибби отправился в дом мистера Гэлбрайта, чтобы с ним побеседовать. Мистер Гэлбрайт принял его с холодной любезностью, соответствовавшей его представлению о своём врождённом величии. Но его высокомерие не произвело никакого впечатления на твердолобого мистера Склейтера, чья совесть, по крайней мере, в этом деле, была совершенно чиста.

— Я пришёл сообщить Вам, мистер Гэлбрайт, — начал он, — что мисс Гэлбрайт…

— А! — перебил его лэрд. — Прошу прощения, я не понял, что Вы хотели видеть мою дочь.

Он поднялся и позвонил. Мистер Склейтер, раздосадованный его неучтивостью, замолчал.

— Скажите мисс Гэлбрайт, — сказал лэрд вошедшей горничной, — что её желает видеть преподобный Склейтер.

Девушка вернулась с перепуганным лицом и сообщила, что барышни наверху нет. Вялые губы лэрда обвисли ещё больше.

— Вчера мисс Гэлбрайт оказала нам честь переночевать под нашей крышей, — подчёркнуто произнёс мистер Склейтер.

— Чёрт побери! — воскликнул лэрд с облегчением. — Но почему? Что это такое? Вы вообще понимаете, что говорите, сэр?

— Прекрасно понимаю — как понимаю и то, что здесь произошло. Синяк от удара не украсит лицо ни одной девушки.

— Боже мой! Неужели эта дерзкая, распущенная девчонка осмелилась сказать, что я её ударил?

— Она ничего не говорила, но легко увидеть, что её действительно ударили. И если вы не знаете, кто именно, то я догадываюсь.

— Немедленно отошлите её домой, а иначе я сам приду и заберу её! — закричал лэрд.