Она интересовалась мальчиком, которого звали Дей Эванс, но ее интерес вверг его в такой благоговейный страх, что тем дело и кончилось. Она была слишком уж сногсшибательна для обычного школьного класса – пышные кудрявые золотистые волосы (постоянная стрижка наголо в детском приюте была очень для них полезна, так во всяком случае утверждает моя парикмахерша), тонкий прямой нос, пухлые губы, ясные быстрые глаза, медленная чарующая женственная улыбка.

Ну а ее единоутробный брат Эдвард и ее два родные брата, близнецы Макс и Маркус? Читатель, кто, собственно, сказал, что дети влюбленных – сироты? Хелен, которую вновь судьба и Анджи лишили Клиффорда, ее единственной неугасимой вечной любви, посвятила все свое внимание детям, и это пошло им на пользу. Эдварду было теперь 12, а близнецам Максу и Маркусу – 8. Трое мальчиков! И у них была еще единокровная сестра, Барбара, дочь Клиффорда и Анджи. В день, когда родилась Барбара, Хелен думала, что умрет от боли, горя и ревности, до того все эти чувства ее душили. Никому в мире не следует ненавидеть младенца, да еще такого тихого, как Барбара, и Хелен это знала и все равно ненавидела. Ничего не могла с собой поделать. Новорожденная отняла у нее Клиффорда, ввергла ее и ее детей в пучину бедствий. Она попыталась объяснить свои чувства Марджери.

– Конечно, она младенец, – сказала Хелен, – но во всем, что произошло, я виню ее.

– Но это же неразумно, – сказала Марджери, женщина на редкость разумная. Ее младенец был окрещен Джулианом, – еще один мальчик в семье, маленький единокровный братик Хелен, дядя Нелл. Нет, вы только подумайте!

– И почему у нее родилась девочка? – сурово спросила Хелен. – Это нечестно. Ей помогает дьявол.

– Но у тебя же была девочка, – сказала Марджери, – у тебя была Нелл.

На мгновение Хелен охватила ненависть к мачехе – как она посмела упомянуть ее девочку! – но лишь на мгновение.

– Меня душит гнев, но какой-то путаный, – сказала она затем, – я даже толком не пойму против кого.

Она вновь поступила в Королевский колледж и проходила повторный курс моделирования и росписи тканей. От этого ей становилось то лучше на душе, то хуже, точно большой кусок жизни был потрачен зря. И кто-то же в этом виноват!

В этот вечер она достала папку, в которой хранила пожелтевшие потертые фотографии Нелл в первые три года ее жизни, и смотрела на них, и впивалась в них глазами, и вновь в ней поднялась уверенность: «Нелл НЕ умерла. Нет, нет! Она живая, такая же живая, как Барбара». И тут Хелен вспомнила про Артура Хокни. Куда он пропал? В старой записной книжке она нашла его служебный номер и позвонила. Ей сказали, что он ушел. И занимается теперь какой-то общественной деятельностью – возглавляет в Гарлеме центр для детей, жертв социального неравенства. Но ей дали его телефонный номер.

Кстати, читатель, экзамена по математике Нелл не сдала. По-моему, нарочно, ради Бренды, своей лучшей подруги. Бренда провалила все экзамены. Но как бы то ни было, отправляясь на этот экзамен, она специально оставила дома своего пузатенького мишку, старенькую жестяную брошку на серебряной цепочке с драгоценным камнем внутри, которую всегда носила на счастье.

НА СОБСТВЕННОМ ПОПЕЧЕНИИ

Дело в том, что Хелен изменилась. Вспомните, она вышла замуж совсем юной, у нее почти не было времени развить свою личность, выяснить, что ей нравится, а что нет. Она росла рядом с капризным и трудным отцом и затираненной матерью и очень рано постигла детское и тягостное искусство умиротворения – как уцелеть маленькой буферной стране между двумя враждующими державами, все время поддерживая мир ценой себя самой.