— Пожалуйста, — мягко ответила Эми.

Оррен протянул руку священнику.

— Ваше преподобие, я ценю ваши усилия.

— К вашим услугам, — сказал Болтон, пожимая его руку. — Я предполагаю, что буду видеть вас, по меньшей мере, пару раз в неделю.

— Я уже дал обещание Мэтти. Теперь я буду регулярно приходить с ней и с детьми в церковь.

— Молодец, — сказал Болтон, — буду ждать.

Оррен улыбнулся и перевел взгляд на Эванса Кинкейда. Потом, набравшись мужества, шагнул к нему и снова протянул руку.

— Я благодарен вам за то, что вы выслушали меня, сэр, — сказал он.

Эванс взглянул на руку Оррена и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.

Мэтти закусила губу и прижалась головой к груди Оррена.

— Сожалею, дорогой.

— Это не твоя вина, — сказал он.

— Проводишь меня?

— Конечно. — Рука об руку они вышли из комнаты. В дверях остановились и взглянули друг на друга. Оррен откинул ее волосы назад и наклонился, чтобы поцеловать. Она подняла голову, подставив губы. Но он не осмелился. — Я люблю тебя, Оррен.

— О, милая! Я уверен, что у нас все будет хорошо.

Через несколько минут Оррен вышел навстречу теплому душному вечеру. Он вздохнул. Его будущий тесть ненавидел его, зато будущая жена по какой-то причине любила его почти так же, как он ее. И это было самое главное. Он только надеялся, что Эванс Кинкейд в конце концов одумается. Мэтти заслуживала благословения и поддержки своего отца. А пока, решил Оррен, надо заглянуть в Библию его преподобия и самому произнести несколько молитв.

Мэтти потянула кончик вуали, которая окутывала поля ее шляпы, и закрыла лицо до самого подбородка. Она отошла на шаг от зеркала и бросила на себя еще один критический взгляд. Ее белое кружевное платье без рукавов облегало фигуру. Расклешенная юбка чуть прикрывала колени. Глубокий вырез, заканчивающийся фестоном в виде сердца, подчеркивал ее бюст. Простое летнее платье очень шло ей, длинные черные волосы свободно падали на спину, как того хотел Оррен.

Мэтти дотронулась до маленькой сапфировой подвески в виде сердечка, висящей на тонкой серебряной цепочке на шее. Подвеска принадлежала ее матери. Эми принесла ей это украшение только сегодня утром, сказав, что Эванс собственноручно достал маленькую синюю бархатную коробочку из ящика своего комода и прислал ей. Возможно, он уже немного смягчился. Может быть, все-таки придет. Мэтти уже смирилась с тем, что отец не поведет ее, как она всегда мечтала, к алтарю, но, если он хотя бы появится на свадьбе, она поймет, что не потеряла его. Стараясь не поддаваться внезапно охватившему ее отчаянию, Мэтти напомнила себе, что скоро выйдет замуж за мужчину своей мечты… и станет четырежды матерью!

Словно в ответ на ее мысли раздался легкий стук туфелек.

— Мамочка! — Кэнди Сью взяла за обыкновение называть ее так и бросаться к ее ногам с напором маленького локомотивчика каждый раз, как только появлялась в комнате. На этот раз Мэтти наклонилась вперед и выставила руки, чтобы маленькая куколка не испачкала туфельками ее белые шелковые чулки. — Какая класивая!

Отстранив смеющуюся малышку, Мэтти оглядела ее бледно-розовое длинное платье с кружевным фартучком. Венок из белых ромашек почти утонул в пене светлых кудряшек. Янси деловито поправила край платья Кэнди Сью и протянула Мэтти крошечную желтую корзиночку с лепестками ромашек и роз, которые она должна была разбрасывать на алтаре. Янси так выросла за последние несколько недель! Ее светлые волосы были подстрижены в форме аккуратного каре, и она несла свой венок из ромашек так гордо, как будто он был бриллиантовой короной.