«Там, внизу», — подумал Бобби, поглядывая на трех смуглых подростков в гангстерских плащах, не спускавших с них глаз, пока они проходили мимо, — это страна опасных бритв и особых сувениров».

Никогда еще «Критерион» и универмаг Мунси не казались такими далекими. А Броуд-стрит? И она, и весь Харвич словно остались в другой галактике.

Наконец, они подошли к заведению, которое называлось «Угловая Луза» — бильярд, игральные автоматы, бочковое пиво. И тут тоже свисало полотнище с «ЗАХОДИТЕ, ВНУТРИ ПРОХЛАДНО». Когда Бобби и Тед прошли под ним, из двери вышел парень в полосатой майке с рисунком и в шоколадной плетеной шляпе, как у Фрэнка Синатры. В одной руке он нес узкий длинный футляр. «Там его кий, — подумал Бобби с ужасом и изумлением. — Он носит кий в футляре, будто гитару».

— Кто круче, старик? — спросил он Бобби и ухмыльнулся. Бобби ухмыльнулся в ответ. Парень с футляром изобразил пальцем пистолет и прицелился в Бобби. Бобби тоже сделал из пальца пистолет и тоже прицелился. Парень кивнул, будто говоря: «Ладно, порядок. Ты крутой, я крутой, мы оба крутые», — и пошел через улицу, прищелкивая пальцами свободной руки и подпрыгивая в такт музыке, звучащей у него в голове.

Тед посмотрел сначала в один конец улицы, потом в другой. Чуть дальше от них трое негритят баловались под струей полуразвинченного пожарного насоса. А в том направлении, откуда они пришли, двое парней — один белый, а другой, возможно, пуэрториканец — снимали колпаки с колес старенького «форда», работая со стремительной сосредоточенностью хирургов у операционного стола. Тед посмотрел на них, вздохнул, потом посмотрел на Бобби.

— «Луза» не место для ребят, даже среди бела дня, но на улице я тебя одного не оставлю. Пошли! — Он взял Бобби за руку и провел внутрь.

VII. В «Лузе». Его последняя рубашка. Перед «Уильямом пенном». Французская киска

Первым Бобби поразил запах пива. Такой густой, будто тут его пили еще с тех дней, когда пирамиды существовали только на планах. Затем — звуки телевизора, включенного не на «Эстраду», а на какую-то из мыльных опер второй половины дня («Ах, Джон, ах, Марша!» — называла их мама) и щелканье бильярдных шаров. Только когда он воспринял все это, внесли свою лепту его глаза — им ведь пришлось приспосабливаться. Зал был полутемный и длинный, обнаружил Бобби. Справа от них была арка, а за ней комната, которая выглядела словно бесконечной. Почти все бильярдные столы были накрыты чехлами, но некоторые находились в центре слепящих островков света, по которым неторопливо прохаживались мужчины, иногда наклонялись и делали удар. Другие мужчины, почти невидимые, сидели в высоких креслах вдоль стены и наблюдали за игроками. Одному чистили ботинки. Он выглядел на тысячу долларов.

Прямо впереди была большая комната, заставленная игорными автоматами, миллиарды красных и оранжевых лампочек дробно отбрасывали цвет боли в животе с табло, которое сообщало: «ЕСЛИ ВЫ ДВАЖДЫ НАКЛОНИТЕ ОДИН И ТОТ ЖЕ АВТОМАТ, ВАС ПОПРОСЯТ ВЫЙТИ ВОН». Парень, тоже в плетеной шляпе — видимо, модный головной убор у мотороллерщиков, пребывающих «там, внизу», — наклонялся к «Космическому патрулю», отчаянно нажимая кнопки. С его нижней губы свисала сигарета, струйка дыма вилась вверх мимо его лица и завитушек его зачесанных назад волос. На нем была вывернутая наизнанку куртка, стянутая на поясе.