Ей не нравилось, что он праздно сидит, в то время как все остальные работают, и она часто об этом говорила – открыто и прямо.

– Вы по крайней мере могли бы помочь напоить скот, – заметила она сегодня утром. – Или накормить кур.

– Мог бы, – непринужденно согласился Тайри. – Но ваш старик не платит мне за то, чтобы я ухаживал за его животными.

Ответом на это замечание была тирада на несколько минут, прервавшаяся лишь тогда, когда Тайри закрыл Рэйчел рот рукой, прервав ее на полуслове.

– Почему бы вам не успокоиться и не сказать, что вас на самом деле волнует? – предложил Тайри.

– Не понимаю, о чем вы, – ответила Рэйчел смущенно.

– Как бы не так! Не понимаете! Вы все еще не в себе после того, что произошло в каньоне Сансет, и мы оба это знаем.

Рэйчел метнула на Тайри испепеляющий взгляд. Потом, гордо вскинув голову, как испуганная молодая кобылка, круто развернулась и, разгневанная, выбежала из дома, щеки ее пылали.

Но это было лучше, чем то, как она вела себя час назад. Хотя Рэйчел несколько раз входила в дом и выходила из него, она ни разу не показала, что замечает присутствие Тайри на веранде – разве что изредка бросала на него безразличный взгляд. Да, она злится, думал он. В этом можно не сомневаться.

Так Тайри и провел весь день, то слоняясь по веранде, то развалившись в небрежной позе в теньке со сдвинутой на глаза шляпой и вытянутыми вперед длинными ногами. И, надо сказать, был вполне доволен собой.

Каждый раз, видя, что он дремлет или курит свою тонкую черную сигару, в то время как остальные поджариваются на солнце, Рэйчел вспыхивала. Работы было так много, а рабочих рук не хватало! По холмам все еще бродил скот, который надо было собрать и пригнать на ранчо, требовалось клеймить телят, невспаханные поля ожидали своей очереди, надо было накормить и напоить животных – залатать сбрую, дрова нарубить. В крыше кухни зияла огромная дыра, которую необходимо было заделать, пока не наступил сезон дождей.

Словом, оставалась тысяча несделанных дел, и лишняя пара рук, даже принадлежащих такому бродяге, как Логан Тайри, весьма пригодилась бы… Но нет, он чуждался будничных дел, из которых состояла жизнь на ранчо.

– Как скверно, что у нас нет в запасе еще одного охотника за чужой землей, чтобы ему было кого убить, – пробормотала Рэйчел сердито. – Уверена, он не стал бы возражать против того, чтобы прибавить еще один трофей к своей коллекции, а на своем «кольте» поставить еще одну зарубку на память.

Его «кольт». Он был еще одним поводом для раздражения. Тайри не снимал его даже за обедом, и это приводило Рэйчел в исступление. Она вежливо попросила его не брать за стол оружие, но он отклонил ее просьбу, ответив коротко:

– Простите, не могу.

Он самовольно занял место ее отца во главе стола, не извинившись и не дав по этому поводу никакого разъяснения. Позже отец сказал ей, что Тайри настоял на том, чтобы сидеть именно здесь, потому что за его спиной в этом случае оказывалась стена без окон, а перед глазами дверь.

– Это только чувство самосохранения, детка, вот и все, – объяснил дочери Хэллоран. – Нельзя осуждать человека за осторожность и предусмотрительность. Особенно человека, занимающегося таким делом, как Тайри.

Логан Тайри. Он еще долго бодрствовал, когда все остальные уже отправлялись на покой. Часто из своего окна на втором этаже Рэйчел наблюдала, как огонек его сигары сопровождает его в последнем обходе дома, кружит по двору, маячит перед верандой. Одетый во все черное, с сигарой, тусклый огонек которой отбрасывал жутковатые тени на его смуглое лицо, порой он казался ей похожим на сатану, блуждающего в недрах преисподней.