Кэролайн гордо выпрямилась в седле:

— Вы, разумеется, имеете в виду меня? Вы хотели сказать, жизнь на границе не для таких, как я, не так ли?!

— Если бы я имел в виду конкретно вас, я бы так и сказал, — с этими словами Волк пришпорил коня, послав его вперед по узкой тропе.

Справа от них густая поросль деревьев уступила место неширокому топкому болоту.

В одном из болот, мимо которого они проезжали в первый день своего пути, водились аллигаторы, прятавшиеся среди высоких камышей и зарослей осоки, и Кэролайн подумала, что эти странные создания вполне могут обитать и здесь. Рафф подробно описал ей их внешний вид и повадки. Она держалась настороже, надеясь и в то же время страшась увидеть хоть одного из них.

Вдруг впереди ей почудилось какое-то движение, и она с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть и не позвать на помощь своего спутника. Прикрыв глаза ладонью, Кэролайн внимательное посмотрела вперед. Оказалось, что ее напугала шевельнувшая лапой огромная черепаха, которая выползла на лесную прогалину, чтобы понежиться на солнце. Все эти разговоры о неведомых опасностях и о набегах индейцев вконец измотали нервы девушки.

Путники продолжали скакать вперед торопливой рысью, и Кэролайн задумалась, пытаясь разобраться в своих чувствах. Душа ее была объята страхом, хотя он оказался совсем не так велик, как можно было бы ожидать, исходя из сложившейся обстановки. До сих пор ей вполне удавалось держать себя в руках, не роняя достоинства

женщины, леди, англичанки...

Высоко в небе, раскинув крылья, парил ястреб. В движениях его чувствовались сила и уверенность. Кэролайн, залюбовавшись гордой птицей, со вздохом подумала о том, сможет ли она когда-нибудь чувствовать себя на этой земле столь же уверенно, как этот ястреб в безоблачном небе?

Ночь они провели в маленьком поселении Конгрив. Миссис Флэннери, у которой они остановились, оказалась добродушной, общительной ирландкой. Она немедленно принялась опекать свою гостью, которую Рафф представил просто как Кэролайн Симмонс.

— Флэннери — хорошие, добрые люди, пришедшие в эти места из Пенсильвании, — пояснил он, — но, подобно всем ирландцам, они относятся к аристократам без особой приязни.

И Кэролайн пришлось на время отказаться от своего титула, что не составило для нее никакого труда. Она и без того нечасто вспоминала о своем благородном происхождении. Роберт Маккейд прельстился тем, что она — дочь графа, и предложил ей руку и сердце, а его сын Рафф называл ее «миледи», кривя губы в усмешке. Вот, пожалуй, и все, что порой заставляло ее вспомнить о своей принадлежности к английской аристократии. Сама же она давно привыкла относиться к себе просто как к Кэролайн Симмонс — молодой англичанке без гроша в кармане.

Восемь семейств, составлявших все население деревушки, сообща решили, что приезд Раффа и Кэролайн — достаточный повод для дружеской пирушки. Миссис Флэннери — она настояла, чтобы Кэролайн звала ее запросто Джейн, — оповестила соседей, что вечером под ветвями огромной сикоморы затевается совместный ужин.

Женщины, а вместе с ними и Кэролайн, принялись лущить бобы, мужчины занялись разведением гигантского костра. Кэролайн уселась на табурете лицом к словоохотливой Джейн, чтобы не видеть Раффа. Разговор шел преимущественно о ребятишках, сновавших вокруг, и о предстоящем увеличении семейства миссис Дэбни.

— Третий ребенок за три года, — усмехнулась Джейн, и по тому, как улыбнулась и покраснела молоденькая Бэтси Дэбни, Кэролайн поняла, что данный вопрос служит неисчерпаемой темой разговоров и шуток среди соседей, нисколько, впрочем, не задевая чувств миссис Дэбни.

Бэтси, с трудом наклонившись вперед, подняла с земли хнычущего малыша и усадила его к себе на колени, так, что мальчик уперся спинкой в ее огромный живот.