Айрис проглотила слюну и приготовилась все рассказать. О том, что мать тяжело болела, и что только желание помочь ей заставило согласиться на предложение Мейбл. Но она испугалась, что Стронг использует эти сведения против нее, вовремя вспомнила о данном матери обещании и вместо признания набросилась на него с упреками:

— Тебе нет до этого никакого дела! Я имею право на личную жизнь!

— Пока ты находишься здесь, нет. До самых родов. По крайней мере, в том, что касается мужчин.

Так вот о чем он подумал!

— Я тебе не жена, Дэвид! — отрезала она; эти слова больно отдались в ее собственном сердце. — Если я захочу с кем-то встречаться, то буду это делать. Хотела бы я посмотреть, как ты мне это запретишь!

Бешеный гнев, вспыхнувший в глазах Стронга, без слов, говорил, что бросить ему такой вызов может только последняя дура. Мужчина медленно двинулся к Айрис.

— Ты действительно хочешь этого? — с убийственным спокойствием спросил он.

Айрис в страхе попятилась. Разумнее всего было промолчать, но черт дернул ее за язык:

— Ради Бога, Дэвид, мы заключили всего лишь договор.

— Который ты нарушила, — напомнил он тоном, от которого по спине побежали мурашки. — Так вот, этого не будет. — Он быстро поставил на стол пакет с молоком, за которым, очевидно, ходил, и притянул девушку к себе, пресекая ее попытки освободиться. — Хочешь получить от жизни все? Что ж, получишь!

Айрис в ужасе замолотила кулаками по его обтянутой тенниской груди, но эти удары для Стронга были, что слону дробина. Она чувствовала, как яростно бьется его сердце.

— Дэвид, пожалуйста...

Он засмеялся тихим, недобрым смехом и насмешливо посмотрел на ее покрасневшее от негодования лицо с полными страха зелеными глазами.

— Мы это уже проходили, не правда ли? — В его тихом голосе, звучала издевка; раздавленная унижением, Айрис поняла, что Дэвид намекает на ее нетерпеливый порыв в номере маленькой гостиницы, когда она, потеряв голову от безумной страсти, невольно вскрикнула: "Дэвид, пожалуйста..."

— Какой негодник! — Лицо Айрис побагровело. Больше всего на свете ей хотелось забыть тот уик-энд. Она вновь изо всех сил ударила его в грудь, но тщетно — слишком неравны были их весовые категории, а затем задохнулась, крепко прижатая к его мощному ненавистному телу.

— В чем дело, Айрис? Стыдишься признаться, что умоляла меня...

— Прекрати!

От его улыбки стыла кровь в жилах.

— Почему? Разве тебе неприятно вспомнить, как ты откликалась на мои ласки? — Презрительный взгляд Стронга остановился на ее влажных губах, а затем скользнул вниз — туда, где в вырезе блузки белела нежная кожа. — А если я снова прикоснусь к тебе, будет еще приятнее.

Айрис охватила паника. Возмущение боролось со жгучим и все нараставшим волнением, заставлявшим корчиться в железных объятиях.

— Хвастливый самец...

Безуспешные попытки Айрис освободиться рассмешили его.

— Возможно. Но мне больше нравится называть это взаимным влечением. — В подтверждение своих слов Дэвид запустил пальцы свободной руки в ее волосы и оттянул голову назад, обнажив белую шею.

— Нет, Дэвид, пожалуйста!

Она закрыла глаза, чтобы не видеть его жестокого, насмешливого взгляда. Под ладонями глухо билось сильное мужское сердце. Айрис ожидала оскорбительной атаки и была потрясена, когда горячие губы нежно коснулись голубой жилки, бешено пульсировавшей на шее, и не менее неясный голос прошептал:

— В прошлый раз ты говорила не так... Сгорая от стыда, Айрис стала вырываться, но только заставила Дэвида еще крепче прижать ее к себе. Темные волосы, пахнущие шампунем, касались ее щеки; близость его губ заставляла дрожать всем телом, не выдерживавшим этой сладостной пытки.