|
К тому же мнению (я имею виду признание дурного вкуса автора наших галлюцинаций) пришли бы и вы читатель, оказавшись за колючей проволокой в простом полосатом костюме да еще со звездой Давида на груди... Почти три месяца мы, кожа да кости (видели, наверное, таких в документальных фильмах), работали в каменоломнях. Нас изнуряли, насиловали, ставили над нами разнообразные медицинские опыты, а потом, когда все стало нам совершенно безразличным, сожгли... Особенно близко к сердцу принял сожжение Баламут – он почему-то счел, что его вечная душа не сможет выбраться из газовой печи и погибнет в бушующем газовом огне... А я с остальными моими товарищами не переживал – мы знали, что таким оригинальным образом просто заканчивается очередной глюк. Но все равно было очень, очень больно.
Глава четвертая Ад
1. Добро пожаловать в Ад. – Кирпич в Петровском пассаже. – Рога или малиновые петлицы?
Из высокой освенцимской трубы мы попали на поляну под Кырк-Шайтаном. И бросились к реке купаться – после газовой печи всем хотелось освежиться. Поплескавшись, улеглись погреться на солнышке. Как только я в который раз понял, что жизнь прекрасна и удивительна, Бельмондо спросил меня: – А ты уверен, что ты это ты? Может быть, нас, настоящих подменили в прошлом году копами? Случаев сделать это было много... – Ты знаешь, Борис, я думал об этом... – ответил за меня Баламут. – И пришел к мысли, что беспокоиться не следует... – А если в Москве явиться к тебе поздней осенью Николай Сергеевич Баламутов и потребует немедленно освободить квартиру и отдать права? – засмеялась София. – Вот прикол будет! – Пусть приходит, – не совсем уверенно ответил Баламут, вспомнив свои непростые взаимоотношения с Николаем Вторым. – А ведь это здорово... – умиротворенно проговорил Бельмондо, наслаждаясь каждым падающим на него солнечным лучиком. – Представьте, что в мире – в России, в Бразилии, в Швейцарии где-то, живут еще Борисы Ивановичи, Баламуты и Черные. С таким ощущением в душе мир становиться ближе, добрее... Я хотел сказать, что все перечисленные лица могут находиться вовсе не в солнечном Рио-де-Жанейро, а в подвале гаража какого-нибудь сподвижника Худосокова, но смолчал. Искупавшись еще раз, мы оделись и пошли в Центр. Не одолев и километра, увидели облако пыли, поднимаемой спускающимся с Кырк-Шайтана автомобилем. Спустя три минуты перед нами остановился красный "Форд", за баранкой которого сидел невозмутимый синехалатник. Машина довезла нас до входа в Центр. Выйдя из нее, мы увидели синехалатника, который, стоя на стремянке, прикреплял к порталу кумачовый транспарант. На транспаранте большими черными буквами было написано "Добро пожаловать в АД!"
* * * Баламут вошел в кают-компанию первым. Вошел, положил руки на пояс и крикнул в потолок: – Ты почто над нами издеваешься? В комиссионку захотела? – Так вы же сами чудес просили, – ответила "трешка" удивленно. – Чудес и гарантий, что я вас не обману. А теперь у вас нет по отношению ко мне никаких сомнений – я ведь вернула вас! И не куда-нибудь, а к своему рубильнику. – Это точно... – согласился Бельмондо. – Ну, ладно, – выпустил пар Баламут. – Как там у нас с ужином?
* * * Пока мы ужинали, "трешка" рассказала, что основные затребованные души в Ад доставлены и Худосоков готовит их к истязаниям. – И... как его там... Круто... – напрягся Баламут, вспоминая фамилию своего кровника. – И Анатолий Григорьевич Крутопрухов там, и Карликов Леонид Евгеньевич там, и Светлана Анатольевна Асетринская тоже там. |
