– На свете есть вещи более привлекательные для молодого мужчины. Гораздо более привлекательные, – зашептала она ему на ухо.

    – Слушай, а как же слуга, который крутит это опахало? – спросил Конан.

    – У него нет языка, чтобы рассказать то, что он слышит, – проворковала блондинка. – Сюда никто не входит без моего приглашения, кроме моей камеристки, Ронды. А от нее у меня секретов нет.

    – Мундар Хан?

    – Он уехал из города на два дня. Ты что, можешь только задавать вопросы?

    Она хотела покровительственно поцеловать его и уже потянулась к его губам, но киммериец легко поднял женщину и сам впился в ее губы долгим поцелуем.

    Он отпустил ее, лишь когда из ее горла вырвался стон сладкого удушья.

    – Ну так… – начала было она, но Конан одним движением развернул ее спиной к себе, заставил опуститься на четвереньки, и тут его тяжелая ладонь со звонким хлопком шлепнула ее по голому заду. Со злобным шипением она перекувырнулась через голову и растянулась на подушках, болтая в воздухе голыми ногами.

    – Сначала золото, Давиния, – рассмеялся киммериец.

    Вскочив на ноги, она запустила в Конана подушкой.

    – Золото? Да я сейчас вызову стражу…

    – И никогда больше не увидишь ожерелья, – закончил он за нее. Давиния нахмурилась, а Конан продолжил: – Или я убегу с ним, или стража схватит и передаст меня и ожерелье Мундару Хану. Он будет рад узнать, что к тебе заходят такие ювелиры, как я. Ты говоришь, что он человек подозрительный, ревнивый.

    – Соображаешь, Эрлик тебя подери.

    – Золото, Давиния.

    Она еще раз зло взглянула на него и затем, отпихнув ногами подушки, вывернула одну из плит в полу и начала рыться под нею.

    Наконец Давиния вернула на место камень и выложила перед киммерийцем набитый мешочек, тяжело звякнувший, когда его опустили на пол.

    – Вот, – презрительно бросила она, – оставь ожерелье, забирай золото и проваливай.

    Вот и все, подумал Конан. Или почти все. Да, он получил золото. Количество было неважно. Главное, что было исполнено предсказание Шарака.

    Но эта стерва… Она хотела использовать его, использовала Эмилио. Она хотела посмеяться над ним, угрожала… С этой секунды Конаном двигала гордость, знакомая только молодому мужчине.

    – Сосчитай, – потребовал он. Давиния, не веря своим ушам, уставилась на киммерийца. Но он, ткнув пальцем в мешок, повторил:

    – Пересчитай. Хуже будет, если я обнаружу, что ты обманула меня.

    – Чтоб у тебя яйца отсохли, – крикнула она, но, взяв мешок, высыпала его содержимое на пол.

    – Раз, два, три…

    Каждую монету она бросала в мешочек с таким выражением на лице, словно втыкала кинжал в сердце Конана.

    – Сто! – выпалила она и затянула завязки на мешке.

    Конан одной рукой легко взял золото, а второй протянул Давинии ожерелье. Та схватила долгожданное украшение и прижала его к груди, зло поглядывая на киммерийца.

    Конан не почувствовал никакого чародейства, когда она нацепила ожерелье себе на шею. Но, черт возьми! Эта баба безо всякой магии могла заставить любого мужика забыть обо всем, кроме ее тела.