— Увы, это невозможно, милая, просто невозможно. Мне ужасно жаль, но Бишопа ударили стилетом в грудь. Он мертв. Тут уж ничего не поделаешь.

— Он жив, дедушка. Мало того, только сейчас говорил со мной. Даю слово, это чистая правда.

— Если он еще не умер, значит, вот-вот отправится на тот свет. Пойдем, Меррим, оставь его. Мы обмоем тело и обрядим в саван.

Меррим взглянула на протянутую руку деда, медленно покачала головой и поцеловала Бишопа в губы. Потом откинула голову и громко воскликнула:

— Бишоп, тебе пора встать и объявить всем, что ты сегодня женишься на мне!

Никто не пошевелился. Все слышали, как старуха, которая вовсе не была старухой, обращается к Бишопу Литу, который погиб от удара стилетом или погибнет через несколько минут.

Бишоп открыл глаза и даже нашел в себе силы улыбнуться:

— Пожалуй, я так и сделаю.

Меррим оперлась на руку деда и встала. На лифе платья расплылось огромное кровавое пятно. Она тупо уставилась на пятно, словно издалека слыша испуганные голоса:

— Это леди Меррим?!

— Почему он не умер? Он должен был умереть.

— Зачем она легла на него?

Постепенно пересуды стали оживленнее. Тогда Бишоп поднялся и отряхнулся, как мокрый пес.

Его грудь тоже была залита кровью, уже подсыхающей и казавшейся черной.

Во дворе воцарилась полная тишина. Даже куры притихли. Ветерок шевелил волосы Бишопа. Несмотря на пережитое, он чувствовал лишь небольшую слабость, но, коснувшись груди, обнаружил, что рана закрылась.

— Он не мертв! Не мертв! — истерически крикнул кто-то. Ему вторили остальные. Крик поднялся невероятный.

Все понимали, что такое просто невозможно. И все недоумевали, пока кто-то не объявил:

— Я все понял! Это была просто царапина, из тех, что сильно кровоточат. Но клинок не задел сердца, и сэр Бишоп остался жив.

— Да, так оно и было, — соглашались остальные.

Общее облегчение было физически ощутимым. Люди решили, что ничего особенного не случилось и проклятие тут ни при чем. Никаких ведьм и волшебников, никакой магии. И никто не услышит, как черные крылья страха хлопают над головами во мраке ночи.

Он ничего не ответил. Только взял руку Меррим, глянул все уродливое старое лицо.

— Ты выйдешь за меня через час?

— Да. Как только мы отмоемся от крови и я сниму этот чертов нос.

Во дворе раздались радостные крики. Дед обнимал ее, бабушка гладила по голове и плечам.

Глава 37

На груди действительно не было ни следа от раны. Никаких признаков того, что в его плоть вонзался стилет. Ничего. Только легкая боль, но это, возможно, оттого, что Меррим так сильно колотила его кулачками и так тяжело наваливалась сверху.

При этой мысли он улыбнулся, откинул голову на бортик лохани и прикрыл глаза. Скоро она придет и вымоет его. Ну а потом он, возможно, вымоет ее, хотя служанки наверняка уже об этом позаботились.

Интересно, осталась ли на ее груди хоть какая-то метка, синяк или шрам, в доказательство того, что только сейчас случилось?

Он ощутил, как в нем пульсирует энергия, куда более мощная, чем до поединка с Фиорум.

В комнате действительно появилась Меррим. Она улыбалась. Куда девалось пропитанное кровью платье? На ней было простое одеяние, которое она, конечно, сменит перед венчанием.

Она подошла ближе и положила руку ему на плечо.

— Как ты себя чувствуешь?

Бишоп нетерпеливо кивнул.

— Покажи мне грудь, — потребовал он.

Меррим неторопливо отложила тряпочку, которую держала в руках, отступила и распахнула свободное одеяние. Он уставился на ее грудь, мягкую сливочную плоть, но… и тут он заметил тонкую белую линию, проходившую над ее бурно бьющимся сердцем.