Это была желанная передышка. Говоря о своей работе, Джеслин на некоторое время могла забыть почти обо всем.

— Да, мне нравится преподавать историю и литературу. И я люблю каждого своего ученика, потому что они все такие разные. — Ее лицо озарилось улыбкой. — Конечно, школа, где я сейчас преподаю, во многом отличается от школы в Лондоне и в Дубаи, где занятия ведутся по американской программе, но здесь мне нравится больше, потому что у меня больше свободы на внеклассных занятиях. Я очень много времени провожу с моими детьми. Ты не представляешь, какая это огромная радость и…

— Твоими детьми?

Разговор о работе помог ей расслабиться. Она снова обрела контроль над собой и была твердо намерена не дать Шарифу шанса вновь пошатнуть ее душевное равновесие.

— Наверное, это звучит смешно, но я думаю об учениках как о своих детях. Я провожу с ними столько времени, что незаметно их проблемы становятся моими проблемами, и я начинаю переживать за них ничуть не меньше, чем их родители.

— Если ты так любишь детей, почему у тебя нет своих?

В эту же секунду самообладание ее покинуло, мысли превратились в хаос.

Неужели его мать ничего ему не сказала? Возможно ли это, чтобы Шариф по-прежнему пребывал в неведении?

— Не встретила подходящего человека, — натянуто произнесла она, встречаясь с ним взглядом.

И опять красота этого мужественного лица пронзила Джеслин. Жар вспыхнул в ее теле, но в душе стоял холод, потому что она никогда не сможет стать его женой. Она может быть «девочкой на время», как тогда окрестила ее его мать, но не более того.

— Значит ли это, что ты до сих пор не замужем?

— Да.

— Не могу не признаться, что удивлен. Когда мы расставались, я думал, что ты недолго будешь одна.

Джеслин тоже хотела в это верить, но уже давно смирилась с тем, что ей не нужен никто, кроме Шарифа. И в том, что она его потеряла, есть и ее вина.

— Моим девочкам нужна учительница на лето, — произнес Шариф. — Меня беспокоит их успеваемость.

Джеслин закусила губу. Они почти приехали. Осталось потерпеть еще немного, и тогда ей не придется ничего выслушивать.

— Я заплачу в три раза больше, чем ты получаешь за год.

Джеслин едва удерживалась от того, чтобы не закрыть уши. Она не хотела слышать о работе, она ничего не хотела знать ни о его детях, матерью которых была сказочно богатая и прекрасная принцесса, ни о том, что у них трудности с учебой.

— У меня сегодня самолет, который унесет меня в мир отдыха и развлечений.

— Я думал, тебе небезразлична судьба детей.

Это был коварный удар, но она не поддастся на провокацию Шарифа. С любовью и богатством отца его маленькие принцессы ни в чем не будут испытывать недостатка.

— Уверена, ты найдешь выход. Я не собираюсь менять свои планы.

— Но ведь их можно изменить.

Обманчивая мягкость его голоса не ввела ее в заблуждение. Наоборот, она испугалась.

С отчетливой ясностью Джеслин поняла, что Шариф изменился сильнее, чем она думает, и что она его не знает. Совсем. Она никогда не знала его, даже когда они встречались, потому что иначе он бы не женился спустя всего полгода после общения с ней. В Англии не нашлось ни одного издания, которое обошло бы стороной свадьбу принца Шарифа Фера и принцессы Зулимы из Дубаи, состоявшуюся после годичной помолвки.

Джеслин тогда не поверила своим глазам.

Годичной помолвки?

За шесть месяцев до своей свадьбы Шариф встречался с ней?

Машина остановилась, но Джеслин не стала ждать, пока водитель откроет ей дверь.

— Удачи, Шариф, — не глядя на него, сказала она.