Однако Малек-Абдул слепо верил в непобедимость мусульман. Саладдин одобрял это, но лишь до известной степени. Уверенность в победе, конечно, нужна, однако нельзя не прислушиваться к голосу разума.

— Ваш король болен, — повторил Малек-Абдул.

— Это пройдет, — последовал ответ. — Он и раньше страдал от лихорадки. Скоро Ричард поднимется с постели и будет силен, как прежде.

— Не похоже, — проворчал Малек-Абдул.

Посланец обратился к султану:

— Господин, мой король предлагает вам встретиться.

Саладдин медленно произнес:

— Сначала нам нужно многое уладить. После дружеского пира мы не сможем сражаться — это не в наших обычаях. Нет, время для встречи пока не настало!

— Мой король хочет прислать вам подарки в знак своей доброй воли, — сказал посол.

— Я приму их только в том случае, если он согласится принять мои ответные дары, — заявил Саладдин.

— Мой король говорит: «Противники должны уважать друг друга, а подарки — это дань уважения. Так учили нас наши отцы», — сказал посол.

— Это верно, — кивнул Саладдин. — Твой король прав.

— Господин, мой повелитель хотел бы подарить вам орлов и соколов, но эти птицы плохо перенесли морское путешествие. Да и сейчас нам не удается их как следует подкормить. Однако если вы пошлете на их прокорм кур и голубей, они поправятся, и мой король с радостью подарит их вам.

— Ага! — злорадно воскликнул Малек-Абдул. — Надеюсь, ты понимаешь, что это значит, брат? Английский король болен, поэтому он требует голубей. А сам потом нашлет на нас хищных соколов!

— Я поступлю так, как подсказывает мне сердце, — холодно сказал Саладдин. — Король Ричард внушает мне глубокое уважение. Поэтому пусть его посла обрядят в лучшие одежды, дадут ему дичи для короля и доставят целым и невредимым в лагерь христиан.

Малек-Абдул изумился, но даже он не осмелился перечить султану.

Лихорадка никак не отпускала Ричарда. Без сомнения, в этом был повинен нездоровый климат. Ричард снова бредил. Ему опять мерещился разговор с отцом, и он испытывал страшные муки совести из-за того, что они ненавидели друг друга. Такое с ним случалось только во время болезни. Когда Ричард был здоров, он убеждал себя, что отец сам во многом виноват.

Еще Ричарда неотступно преследовали мысли о Филиппе. Поначалу он считал, что Филипп прикидывается больным, поскольку ему нужен предлог для возвращения домой. Но потом выяснилось, что это далеко не так. Ходили упорные слухи, будто у Филиппа выпадают волосы и ногти и что вообще он очень плох.

— Это все из-за жары… — жаловался он. — Проклятая жара, пыль, насекомые… они меня скоро погубят.

Поговаривали, что даже в его тоске по Франции есть что-то болезненное.

«Неужели мы оба умрем?» — спрашивал себя Ричард.

Знать бы, что им простятся все их грехи! Освобождение святой земли — это же богоугодное дело!

В те часы, когда лихорадка немного отступала, Ричард размышлял о Саладдине, о великом, славном султане. Кто бы мог подумать, что нехристь может быть хорошим человеком?! Но, похоже, дело обстояло именно так. Пленные сарацины говорили о своем предводителе с огромным почтением.

Это счастье, когда о тебе так отзываются, говорил себе Ричард.