Филипп долго молчал. Потом осторожно произнес:

— Королям опасно надолго отлучаться из страны.

— Да, но не в тех случаях, когда они принесли клятву и выполняют священную миссию!

— Господь не даровал бы нам наши королевства, если бы не считал, что мы обязаны их защищать.

— Король может назначить регента, — холодно возразил Ричард.

— Нет, мы должны править сами. В отсутствие короля в государстве неспокойно.

— Так, значит, ты и вправду намерен нас покинуть?

— Я намерен исполнить свой долг перед Францией.

— И нарушить клятву?

— Эта история и так уже отняла у меня кучу денег и здоровье. По-моему, я сделал достаточно.

— Ты опорочишь свое доброе имя!

— Но я опорочу его еще больше, если потеряю корону.

— Что ж, ты, видно, твердо решил уехать. Похоже, тебе ничего не стоит нарушить обет, данный Господу и мне.

— Поверь, мне нелегко, Ричард, но я король. У меня маленький сын, ему всего четыре года. У него слабое здоровье, он без меня пропадет, а если я пробуду еще хоть немного в этом ужасном климате, Франция потеряет короля. Я не переношу здешнюю жару, задыхаюсь от пыли, слабею с каждым днем. Москиты и тарантулы убивают моих солдат. Клянусь честью, Ричард, мне было непросто принять это решение. Но если я здесь останусь, я не выживу!

— Мне стыдно за тебя. — Ричард был очень расстроен и не пытался этого скрыть.

Филипп язвительно улыбнулся.

— Главное, чтобы тебе не было стыдно за себя, мой друг. Пусть каждый сам решает свою судьбу. Я считаю, что моя совесть чиста. Разве я виноват, что для меня родина дороже, чем эта безнадежная борьба?

— Безнадежная? Да как ты можешь это говорить?! Долг каждого христианина содействовать возвращению святой земли нашим единоверцам.

— Мы с тобой оба имели несчастье убедиться, каковы магометане в бою. Видел ли ты когда-нибудь более отважных воинов? Они так часто побеждают нас, Ричард, потому что тоже сражаются за веру. За свою веру. И, между прочим, их Бог, Аллах, помогает им даже больше, чем нам — Христос.

— Не кощунствуй!

— Но это же правда! Я лишь называю вещи своими именами. Перед нами не дикари, какими мы их себе представляли, а благородные воины. Говорят, их предводитель Саладдин — мудрый и добрый человек.

— Я тоже так считаю, — согласился Ричард.

— Следовательно, мы заблуждались насчет наших врагов, — продолжал развивать свою мысль Филипп.

— Но магометане захватили Гроб Господень! Они осквернили наши храмы, оскорбили святую Троицу! Разве мы не обязаны защитить наши святыни?

— Я хотел бы встретиться с Саладдином, побеседовать с ним, — задумчиво произнес Филипп. — Интересно послушать, что он нам скажет.

Ричард в тысячный раз вспомнил таинственного незнакомца… Он до сих пор не мог понять, это было наяву или во сне.

Ему вдруг захотелось поделиться своими переживаниями с Филиппом, но в последний момент он прикусил язык. Зачем отвлекаться на пустые разговоры? Сейчас гораздо важнее поговорить о его отъезде.

— Ты не можешь нарушить клятву! — гневно воскликнул Ричард.

— Если ты вынудишь меня остаться, знай: я обречен на верную смерть. Тебе прекрасно известно, как тяжело я болел. Погляди, у меня почти не осталось волос. Я страшно исхудал, Ричард. Этот климат высасывает из меня все соки, отравляет мою кровь… Я умру.

— Нет более сладостной гибели, чем гибель во имя Господа!

— А я считаю, что Ему будет от меня больше пользы, если я останусь жив.