|
Народ очень возбужден, так как дело идет об его будущем избавителе. Но ни против твоего ребенка, ни против тебя не может быть принято решения о смертной казни – как, думаю, и относительно обоих чужеземцев. Вероятно, совет решит, что их надо убрать из пределов страны вместо того, чтобы убрать из пределов жизни. – Но ведь один из них – мой муж! – Верно, но ребенок уже родился. – Я не могу быть разлучена со своим мужем, Димас, я прошу только одного – свободы и права покинуть вас навсегда. – Быть может, судьи согласятся на это, но останутся непреклонны относительно ребенка. Им нужен твой сын, и от него не откажутся. Я думаю, что тебе придется выбирать между сыном и мужем. Майя сосредоточенно молчала, потом медленно проговорила: – Слушай, Димас! Мне дорог мой сын, он плоть от плоти моей, но муж мой – это вся моя жизнь. Если я вынуждена выбирать, то выбираю мужа. У меня может быть второй ребенок, но .второй муж – никогда! Димас ушел, не сказав ничего утешительного. Через некоторое время к нам явился другой посетитель, Тикаль. Он опять выразил желание поговорить наедине с Майей, но та вновь отказалась. Касику пришлось смириться и говорить в нашем присутствии. – Все ваши преступления мне известны, потому что Нагуа рассказала мне о них. Я знаю, что вы думаете, будто были вынуждены совершить их. Но я знаю также, что вас ожидает страшная месть. Двое знают вашу тайну: Нагуа и я. За это нас ожидает кара в глубине Колодца Вод. Но я менее всего желаю тебе смерти, Майя. Я люблю тебя больше всего на свете! – Слушай, Тикаль, – перебил его сеньор, – еще одно слово, и я задушу тебя, прежде чем стража придет тебе на помощь! – Оставь его. Одним оскорблением больше или меньше – не все ли равно? Продолжай, благородный Тикаль. – Я обещаю, что буду молчать. Обещаю даже, что на ваших глазах искажу исповедь Маттеи. Но только с одним условием… – Даже если ты будешь молчать, то кто поручится нам за Нагуа? – спросила Майя. – Предоставь ее мне. Тебе нужно будет только отказаться от своего обвинения против нее. А что качается вашего бегства, то это преступление может вызвать снисхождение. – Ты говорил об условиях. Какова же твоя цена? – Ты сама, Майя! Постой, дай мне договорить. Я клянусь тебе, что в течение полугода твой муж благополучно перейдет через горы, что твой сын сохранит все свои первородные права. Я поступлюсь в его пользу своим собственным ребенком. Белый человек не муж тебе, так как он обманным образом получил разрешение совета. – Что ты на это скажешь, Игнасио? Впрочем, твой ответ не трудно предусмотреть, так как Тикаль предоставит тебе все, что нужно для осуществления твоей мечты. – Верно, госпожа моя, но я также помню свое обещание, данное вам в дикой пустыне, на пути сюда. Пусть будет ваша судьба – моей судьбой! – Вы хорошо сказали, Игнасио, – проговорил сеньор. – Что же касается меня, то моя жизнь и жизнь Майи – одно целое. Его остановила Майя. – Я еще не дала своего ответа! Скажи Нагуа, чтобы она молчала. Я принимаю твои условия! Мы все остолбенели от неожиданности. – Нет ничего удивительного в том, что я хочу спасти себя и своего ребенка, – продолжала Майя. – Пока я жива, я могу жить прошлым. Умирая, я теряю и это. Моя супружеская жизнь не была счастлива. А теперь вы оба вернетесь к себе и будете счастливы… Тикаль, дай мне руку, и произнесем клятву. С сияющими глазами он подошел к молодой женщине, но Майя, взглянув на бледное, убитое лицо сеньора, порывисто бросилась на грудь мужа, плача и говоря: – Прости меня, я не рассчитала своих сил, я хотела спасти тебя. Но я не могу, не могу! Тикаль, я сказала тебе неправду. Уходи от меня! – Слушайте, Тикаль, – обратился к нам сеньор, – у вас есть нож, у меня также. |
