Бенедикт! Она вдруг вспомнила о действительности.

Сев на кровати, она погрузилась в отнюдь не радужные мысли. Куда подевались ее сложенные вещи? И чемоданы? Уже девять часов!…

В смятении она не могла поверить, что спала так долго. Бенедикт всегда говорил, что считает за комплимент то, что она так долго спит после проведенной с ним ночи.

Проведенной ночи с Бенедиктом?! У Аннабелл учащенно забилось сердце. От гнева и досады, конечно, уверяла она себя, ни от чего другого.

– Мамочка! – Внезапное появление Эдварда прервало ее мысли.

Он был одет в те вещи, которые купил ему Бенедикт. Они удивительно шли ему.

– Мы принесли тебе завтрак! – радостно сообщил он.

Когда он произнес это «мы», у Аннабелл оборвалось сердце. Она все еще надеялась, что Эдвард имеет в виду экономку, но вслед за ним в комнату вошел, разумеется, Бенедикт, неся тяжелый поднос.

– Ты долго спала, – сказал мальчик. – Зато я приготовил тебе тост. Папа мне помог.

Все трое замерли. Потом Эдвард кинулся к ней, и она крепко обняла его, словно пытаясь защитить. Он был еще слишком маленьким, чтобы понять, почему он назвал Бенедикта папой, но уже достаточно взрослым, чтобы почувствовать, что нельзя было этого делать.

Бенедикт, взглянул на нее, на Эдварда, затем молча поставил поднос и вышел.

Дольше откладывать уже нельзя, сказала Аннабелл сама себе. Эдвард не виноват, что хочет, чтобы Бенедикт стал его отцом, которого ему так не хватает. И она не вправе так с ним поступать, не вправе допустить, чтобы его постигло столь жестокое разочарование! Все это лишь усиливало ее решимость уехать как можно скорее.

Ничто не могло причинить ей большей боли, чем осознание ранимости ее сына. Хватит уже того, что он просто знает Бенедикта. Она и этого не должна была допускать. Что, если между отцом и сыном действительно существует какая-то невидимая, необъяснимая связь? И теперь, когда Бенедикт появился в его жизни…

Аннабелл всеми силами пыталась заставить Эдварда забыть о произошедшем. Уговорила его съесть половинку тоста, подробно расспросила его о собаке и о том, как он провел предыдущий день.

Но даже это, как выяснилось, было ошибкой. Эдвард принялся с увлечением рассказывать о том, как Бенедикт забрал его из домика прислуги, как привел его домой, уложил спать, как читал ему на ночь книжку…

– Па… Бенедикт сказал, что ты очень устала, и тебе надо было отдохнуть.

Его невинная фраза снова заставила Аннабелл вспомнить, почему ей так необходимо было отдохнуть.

Но еще хуже был умоляющий взгляд Эдварда:

– Мам, я хочу навсегда здесь остаться. С Бенедиктом и Нелл. – Он отвел глаза.

– Милый, нам, конечно, было здесь хорошо… но, не забывай, здесь мы в гостях.

– Ну и что? – наивно поинтересовался мальчик.

– Солнышко, некрасиво долго задерживаться в гостях. Пора возвращаться домой, милый.

– Но я хочу остаться!

– Эдди, мы не можем стеснять Бенедикта, так долго.

– Мам, но я знаю, что он совсем не против! Ну хочешь, я поговорю с ним? Я уверен, он тебе скажет, что мы можем оставаться здесь сколько захотим?

– Ты что, уже говорил с ним о чем-то подобном? – нахмурилась Аннабелл.

– Нет, но…

– Вот и не стоит. – Аннабелл принялась лихорадочно думать, почему еще им необходимо поскорее вернуться домой. – Но ведь мы будем скучать по нашему дому, если останемся тут! Ты будешь скучать по садику, разве нет?

– Не буду! Я бы с удовольствием оставался дома вместо того, чтобы идти в садик.

– А как же Тим? Он ведь твой друг, – попыталась она убедить его.