— В этом доме есть чашки, вилки и тарелки? — с трудом преодолев внутреннее сопротивление, тихо спросила она.

— Вероятно, — кивнул Дариус.

— Но вы не знаете, где они лежат, да?

Он покаянно покачал головой:

— Простите.

— Я ведь просто хотела сделать себе чашку какао, — вздохнула она, заглядывая в очередной ящик. — И еще, возможно, омлет.

— Если вы голодны, я могу позвать повара.

— Я могу сама что-нибудь себе приготовить. — Поведение Дариуса, достойное испорченного богатством мальчишки, лишь подлило масла в огонь ее раздражения. — Вы, богачи, такие беспомощные.

— Эй, я не беспомощный! Может быть, мой отец и был богат, но этого определенно нельзя было сказать про мою мать. И она не только умела готовить, но еще и ходила на работу. Кстати, она и меня научила. Какой омлет вы предпочитаете?

— Тот, который готовлю сама, — нахмурилась Уитни.

Меньше всего она хотела, чтобы Дариус Андреас начал ухаживать за ней. Особенно сейчас, когда она должна продемонстрировать ему свою независимость.

— Ну уж нет. Вы опорочили доброе имя Андреасов, и теперь я обязан вступиться за семейную честь.

Точно. Честь. Мужчина, который использовал ее горе, пытаясь заставить ее жить с ним, — несомненно человек чести.

— Хорошо, а если так: я найду все, что вам необходимо, а вы сами приготовите омлет?

Уитни была слишком голодна, чтобы спорить:

— Хорошо, договорились.

— С чего мне начать поиски?

Его мальчишеский энтузиазм действовал ей на нервы.

— Что ж, холодильник я уже обнаружила, так что знаю, где находятся все нужные мне ингредиенты для омлета, но я понятия не имею, где какао.

Поискав по шкафам, Дариус с радостной улыбкой продемонстрировал Уитни банку какао. Но не чашку, в которой можно было бы его сварить.

— Успокойтесь, — улыбнулся он, видя, как брови девушки сошлись на переносице. — Мы каждый день едим с тарелок и пьем из чашек, значит, они, несомненно, где-то есть.

Пока она взбивала яйца, старательно игнорируя его, Дариус скрылся за дверью, ведущей в кладовку, и через пару минут вернулся оттуда с победной улыбкой и искомой посудой.

— А почему чашек и тарелок по две?

— Неужели вы со мной не поделитесь?

Уитни тяжело вздохнула и добавила в миску еще одно яйцо и полкружки молока. Если бы это был не его дом, она бы поинтересовалась, имеет ли он право присоединяться к ней за ужином, после того как предал ее доверие. Но это был его дом, и, кроме того, он помог ей найти посуду. Если бы она отказалась поделиться с ним, это выглядело бы глупо и по-детски.

— Конечно, я поделюсь с вами.

Пока она заваривала какао, Дариус, заметив выложенные на разделочную доску помидор и зеленый перец, нарезал их и добавил к уже шкварчащему на сковороде омлету.

— Перестаньте мне помогать, — попросила Уитни, с трудом скрывая раздражение.

— Но я должен. И не только потому, что какао остынет раньше, чем мы дождемся омлета. Я хочу извиниться перед вами за то, что предложил жить здесь постоянно.

— Неужели вы думаете, что можете просто сказать «прости», помочь мне приготовить омлет, и я обо всем забуду? Я рассказала вам то, что долгое время не рассказывала никому, а вы обманули мое доверие, использовав это против меня!

— Ничего подобного. Я просто сказал правду. Вам все еще сложно самой заботиться о Джино, а если я буду рядом, то смогу помочь.