— Однако этот ужас не помешал вам переодеться.
— Кровь, — вдруг сказал он с застывшей улыбкой. — На белой и голубой полосках куртки ярко проступили пятна.
— У тебя кровь четвертой группы, — сказал Сема.
— Я не виноват в таком совпадении. Думаю, в кладовке кто-то прятался.
— Кто?
— Или она, или ты с мертвым телом.
— Статуя, — Сема рассмеялся на грани истерики. — Статуя на фотографии.
— Безумная идея возникла в моем мозгу, я ее сразу изгнал — не может быть! — забыл!
— О чем мы? — и доктор как-то странно взволновался. — Все же было разрушено!
— Иван Петрович, и вы не посмотрели в кладовке, не поискали ее?
— Кого?
— Веру.
— Не догадался, я был слишком на взводе.
— Вы видели в мастерской ее вещи?
— Я был слишком на взводе, — повторил он с маниакальной монотонностью. — Помню только, как бежал, задыхаясь, в Темь. Успел.
— Почему вы поехали не в Каширу, а в Москву?
— Ну, какая электричка подвернулась…
— А не для того, чтобы фотокарточку Веры уничтожить?
Доктор взглянул на меня с суеверным страхом и вдруг себя выдал:
— Откуда тебе известно?
— Подружка фотографию для Котова не нашла. Ну?
— Она стояла у меня на письменном столе в рамке.
— А сумка с вещами? Вы подбросили ее в киноэкспедицию?
— А что оставалось делать?
— Ничего. Вы же не знали, что Вера убита. Или знали?
— Мне так казалось.
— Неубедительно.
— Я был одержим ужасом.
— Для одержимого ужасом вы действовали на редкость предусмотрительно и хладнокровно. Делаю вывод, что, по крайней мере, вы видели 10-го в Змеевке Веру.
Сема рассмеялся, словно всхлипнул, и доложил зловеще:
— Я знаю, где разгадка.
— Ну?
Он выдержал паузу и прошептал со страхом:
— На соседнем участке.
— Не впутывайте соседей в свои…
— Я докажу… потом.
— Ладно, мы отвлеклись. Вы, действительно, встретились той ночью в электричке?
Иван Петрович кивнул.
— Электричка притормозила в Змеевке, и в окне я увидел Сему на платформе. Мы поглядели друг на друга…
— Будь ты проклят, Иван! Ты опережаешь… нет, повторяешь мои показания!
— Свои собственные. И нечего было против меня улики собирать.
— Ну, тут вы оба постарались. Сговор дал трещину. А как он возник?
— Я… — начали они хором.
— Дослушаем Ивана Петровича.
— Что ж, деваться Семе было некуда, он вошел, приблизился, пахнуло водочкой. Начал бессвязно изливаться… да, похожий рассказ: пришел, вошел, твой «труп», испугался… Начал умолять и клясться: не виновен, но подумают на него.
— И все-таки странно, что вы согласились молчать.
— Черт возьми, я был в таком положении!
— Мягко выражаясь, вы замешаны в убийстве Веры. Может, оба замешаны.
— Я — нет!
— Да как же вы Семе в электричке поверили?
— Еще б он мне не поверил! Он-то гораздо больше моего знал.
— Я не знал главного: за что Семе убивать девочку и тебя, уничтожать твои работы? Я же подозревал об их связи, о том, что связь эта имеет отношение к смерти Нели… Наконец, о том, что неделю Верочка провела у него и сбежала к тебе. |