Писала Лара и портреты, хотя чаще они являли собою лишь наброски лиц карандашом или углем. Вообще то Лара не очень любила показывать выполненные портреты посторонним людям, но, помедлив, начала складывать перед Даною пухлые альбомы. Новая знакомая определенно была Ларе симпатична – казалась непонятной и немного странной. Необыкновенной, одним словом. И, главное, совсем не похоже, что ей нужен Ларин медальон…

Хотя Ларину душу и подтачивали сомнения, ведь Дана, кажется, имеет на тот медальон куда больше прав, ибо она прямая родственница каменному Ворону.

Альбомы же Дана листала с искренним безразличием, только время от времени полунасмешливо комментировала: «Неплохо». Или еще хуже: «Мило». Лара уж отчаялась дождаться от нее иных эмоций – как вдруг отметила, что та напряженно, почти в упор разглядывает один из портретов.

Какой именно – Ларе было не видно. Она хотела сама заглянуть да спросить, что так удивило новую знакомую, но Дана вдруг прервала свое занятие, будто что то ее кольнуло. Смешала все листы и с непонятной суетливостью начала собирать их в стопку. Вид при этом у Даны был даже испуганный.

– У вас получается весьма недурно, Лариса, – только и сказала она.

И очень быстро вернула на лицо привычную маску равнодушия.

Через полминуты Лара даже сомневалась, не почудилось ли ей все? Может, Дана просто вспомнила что то важное? Или у нее голова разболелась от жары?

Правда чуть позже, как бы невзначай, Дана еще раз вернулась к рисункам, но теперь она не брала их в руки, а только спросила:

– Лариса, там, в папке – это все портреты ваших друзей?

До тех пор, покуда не задала она этот вопрос, Лара так и не притронулась к пресловутой папке, боясь показаться излишне любопытной. Но сейчас пролистнула ее, иначе не смогла бы ответить: за свою жизнь она написала уж сотню портретов.

Этот альбом был со старыми ее работами, которые она делала года четыре назад. И, наугад перевернув страницу, Лара тотчас увидела красивое с упрямым подбородком и насмешливым взглядом лицо Кона. Портрет этот рисовался по памяти, потому что друг ее детства давно уж отбыл от них к тому времени. Интересно, каков Конни сейчас?

– Да, друзей… – украдкой вздохнув, сказала Лара. И попыталась улыбнуться. – Это мой лучший друг, сын Алексея Ивановича, прежнего хозяина. Конни.

Дана тоже выдавила натянутую улыбку и отвернулась от альбома.

– Забудьте, – сказала она и поднялась на ноги. Кажется, Дана преодолевала порыв сбежать сейчас же, потому вежливо сказала: – Пожалуй, я достаточно отняла вашего времени. Спасибо, что приютили, но мне пора вернуться к отцу – Жак, верно, меня заждался.

– Жак – это ваша собачка? – порывисто спросила Лара – ей отчего то расхотелось, чтобы Дана уходила.

А та вспыхнула, будто ее оскорбили:

– Жак – это мой жених! Господин Джейкоб Харди.

Потом еще раз бросила взгляд на альбом и вышла за дверь.

А Лара, прижав тот альбом к сердцу, отругала себя за недогадливость. Господин Харди – жених Даны?.. Следовало бы понять это раньше: ведь те, кто заселился ночью, сняли три номера. Для отца, дочери и ее жениха, как теперь стало очевидно.

Но Лара все еще была растеряна и озадачена, потому как ей показалось – всего лишь на мгновение и, как теперь уж очевидно, что ошибочно… и все же Лара была уверена еще минуту назад, что господин Харди проявил к ней интерес.

Теперь же, узнав все обстоятельства, она чувствовала досаду – и не могла найти причину ее…

* * *

Перед мамой Юлей отчитаться удалось на удивление быстро. Никаких уточняющих вопросов: матушка лишь хмурилась и с каждым Лариным словом становилась все мрачнее. Отчего? Лара расспрашивать не решилась.

Чувствуя, что задыхается в своей уютной девичьей комнатке, Лара захотела сбежать отсюда тотчас – куда угодно! Хоть и станет ее мама Юля ругать, но то после.