|
Иногда на лице и руках юноши появлялись синяки, о природе появления которых догадаться было совсем не трудно. Обучая Гэза искусству боя, Мулграв одновременно служил телохранителем Мойдарта и за три года успел убедиться в жестокости правителя Эльдакра. — Завтра днем попрактикуемся в стрельбе из новых пистолетов, — пообещал он. — Они отлично сбалансированы. — Буду ждать с нетерпением. Почему Мойдарт так не любит собственного сына? — в который раз спросил себя Мулграв. Почтительный и добрый, внимательный к отцу, прилежный в занятиях по фехтованию, верховой езде, стрельбе — что еще надо? Мулграв заглянул в глаза юноше , — странные глаза, один зеленый, другой золотистый. — У вас хорошо получается, сир. Я горжусь вами. — Для меня ваша похвала много значит, — ответил Гэз. — Пойду переоденусь. Пожалуйста, передайте мои извинения господину Шаддлеру и скажите, что я не задержусь. — Конечно, сир. Юноша легко взбежал по ступенькам лестницы и исчез за одной из боковых дверей. На дорожке, ведущей от ворот, появилась высокая, сутулая фигура Алтерита Шаддлера. Мулграв снял нагрудник и коротко поклонился учителю истории: — Добрый вам день, сир. — И вам того же, мастер Мулграв. Полагаю, вы в добром здравии. — Да, сир. Господин Гэз попросил меня передать вам его извинения за опоздание. Мы начали с небольшой задержкой. И он сейчас переодевается. — Физические навыки всегда почитаются выше навыков умственных, — без всякой обиды заметил Алтерит. — Как ни печально, сир, но я должен согласиться с вами. Изучающий историю неизбежно поймет, что война выявляет в людях прежде всего бесконечную тупость. — И благородство, мастер Мулграв, — укоризненно добавил Алтерит. — И благородство тоже. — Справедливое замечание. Среди воинов благородство встречается, но, по-моему, его явно недостает тем, кто отправляет их на войну. Алтерит Шаддлер моргнул и облизнул губы. — Должно быть, сир, я неверно вас понял, потому как в ваших словах можно усмотреть критику в адрес короля. Мулграв улыбнулся: — Мы ведь говорим о делах исторических, сир, а не политических. Каждый может, к примеру, почитать сочинения о войне императора Джесарея. В них найдешь не много благородства, зато нельзя не заметить неутолимое стремление завоевать как можно большую часть известного нам мира. — Но благородство, великое благородство, было свойственно Конну Барскому, который и разгромил названного вами императора, — заметил Алтерит. Мулграв усмехнулся: — Конн? Так, значит, он один из нас? Любопытно. Я почему-то полагал, что он горец. — Обычное заблуждение, сир, весьма распространенное среди тех, кто изучает историю поверхностно. Сила Истока привела его еще ребенком в эти края именно для того, чтобы однажды он победил Джесарея. — Ах да, Исток Всего Сущего, — ухмыльнулся Мулграв. — Полагаю, он тоже принадлежит к варлийцам. — Похоже, сир, вы решили посмеяться надо мной, — твердо сказал Алтерит. — Приношу свои извинения, почтенный учитель. — Фехтовальщик поклонился. — Когда я был еще ребенком, мать знакомила меня с Учением. Насколько я понимаю, ранние святые были людьми, проповедовавшими мир и любовь. Весьма странно, что, выступая от их имени, мы завоевывали земли, сжигали города, убивали. Нисколько не сомневаюсь, что легендарная Госпожа-в-Маске со стыдом отвернулась бы от нас. Чем мы лучше дикарей, которых она пыталась обратить в веру? Кровь отхлынула от лица Алтерита. — Перестаньте! Что вы такое говорите! Вас же сожгут за подобные слова! Варлийцы — избранный Истоком народ. |
