Доклад мастера Норри представлял собою обычную смесь – ежедневный отчет, касавшийся средств на содержание дворца и городского хозяйства, пикантные новости, полученные от его корреспондентов из иноземных столиц, сведения, собранные по крупицам у купцов, банкиров и прочих, кто имеет дела с заграницей, но известие, сообщенное им в начале доклада, затрагивало самую важную для нее сегодня, хотя и не самую интересную тему.

– Два самых видных в городе банкира оказались... сговорчивы, миледи, – сказал он своим скучным педантичным голосом. Прижимая к узкой груди неизменную кожаную папку, старший писец искоса поглядывал на Авиенду. Он все не мог привыкнуть к ее присутствию во время своих докладов. Как и к присутствию женщин-гвардейцев. Авиенда оскалилась на него, и мастер Норри, заморгав, кашлянул в костлявый кулачок. – Поначалу мастер Хоффли и госпожа Эндскейл были несколько... нерешительны... но рынок квасцов им известен не хуже, чем мне. Было бы неверно сказать, будто их денежные сундуки – ваши, но я договорился перевезти во дворцовую сокровищницу двадцать тысяч золотых крон. Если понадобится, будет и больше.

– Известите об этом леди Бергитте, – сказала Илэйн, скрывая облегчение. Бергитте пока еще не навербовала достаточно новых гвардейцев, чтобы держать под контролем такой крупный город, как Кэймлин, не говоря уж о чем-то большем, но до весны Илэйн не ждала доходов из своих поместий, а наемники и в самом деле оказались дорогим удовольствием. Теперь Илэйн не потеряет их из-за недостатка золота, пока Бергитте не наберет на смену новых людей. – Что еще, мастер Норри?

– Боюсь, миледи, в первую очередь нужно уделить внимание сточным трубам. В них крыс расплодилось множество, как бывает только по весне, и...

Он перескакивал с одного на другое, сообразуя порядок изложения с тем, что считал самым неотложным. Казалось, Норри считал своей личной провинностью, что до сих пор не выяснилось, кто освободил Элению и Ниан, хотя после нападения на отряд минула всего неделя. Цены на зерно возросли непомерно, как и цены на все съестное, и уже стало понятно, что ремонт дворцовой крыши протянется дольше и обойдется дороже, чем по первоначальной смете, но еда зимой всегда дорожает, а каменщики всегда обходятся дороже, чем предполагается. Норри признал, что последнее сообщение из Нового Брайма было давностью в несколько дней, но, по всей видимости, Порубежники сворачивать бивак не собирались, чего он не вполне понимал. К этому времени любая армия, тем более такая многочисленная, как о ней сообщали, подчистую опустошила бы окрестности. Илэйн тоже этого не понимала, однако ее устраивало, что они не двигаются с места. Пусть пока так и сидят. Слухи в Кайриэне, будто Айз Седай дали Ранду клятву верности, вполне могли обеспокоить Эгвейн, однако казалось маловероятным, чтобы какая-то сестра на самом деле так поступила. Эта новость представляла наименьшую важность по мнению Норри, но отнюдь не для Илэйн. Ранд не должен был отрывать от Эгвейн верных ей сестер. И вообще он не имеет никакого права распоряжаться Айз Седай. Но, видимо, он нашел способ это сделать.

Вскоре Халвина Норри сменила Рин Харфор; проходя мимо телохранительниц у дверей, она кивнула им, а Авиенде широко улыбнулась. Если эта полная седеющая женщина и не понимала, почему Илэйн зовет Авиенду сестрой, она никак не выказывала своих чувств, а теперь вроде бы относилась к этому с одобрением. Тем не менее, несмотря на улыбки, доклад ее оказался намного неприятнее, чем у старшего писца.

– Миледи, Йон Скеллит – на жаловании у Дома Араун, – сказала Рин, и ее округлое лицо стало строгим, как у палача. – Уже дважды видели, как он получал кошелек от людей, поддерживающих Араун. И нет сомнений, что кто-то платит Эстер Норхэм. Она не ворует, но под половицей прячет больше пятидесяти крон, а в минувшую ночь добавила туда еще десять.

– Поступи с ними, как и с прочими, – грустно сказала Илэйн.