Ранд застегнул поверх куртки ремень с мечом, потом набросил на спину плащ с капюшоном и повернулся к Мин. Лицо его было твердым, как у Лана, и так же холодны были серо-голубые глаза, но стылый камень у нее в голове заискрился вдруг ослепительными золотыми жилами. Ей захотелось запустить руки в его выкрашенные в черный цвет волосы, что отросли почти до плеч, и крепко поцеловать – и плевать, сколько народу на них смотрит. Вместо этого Мин скрестила руки на груди и вздернула подбородок, ясно давая понять, что относится к его затее крайне неодобрительно. Она тоже не намерена погибать тут ради него и не позволит ему думать, что его упрямство заставит ее уступить.

Ранд не сделал и попытки обнять Мин. Кивнув, как будто и впрямь все понял, он взял с маленького столика у двери перчатки.

– Мин, я вернусь как можно раньше. Потом мы отправимся к Кадсуане.

Золотые жилы продолжали светиться, даже когда Ранд вышел из комнаты. Лан последовал за ним.

Найнив помедлила, придерживая дверь.

– Мин, я пригляжу за ними обоими. Аливия, останься, пожалуйста, с нею и не дай натворить никаких глупостей. – Она казалась воплощением холодной, величавой невозмутимости Айз Седай. Пока не выглянула в коридор. – Чтоб им сгореть! – вскрикнула она. – Уходят!

И Найнив припустила бегом, так и не закрыв дверь.

Ее затворила Аливия.

– Давай, Мин, поиграем, и время быстрее пролетит. – Пройдя через комнату, она села на табурет перед камином и достала из поясного кошеля веревочку. – В кошкину колыбельку?

– Нет, Аливия, спасибо, – сказала Мин, покачав головой, – в голосе шончанки слышалось слишком большое желание. Возможно, Ранда и устраивала будущая роль Аливии, но Мин поставила себе задачу побольше узнать о ней и была поражена тем, что ей открылось. Бывшая дамани была взрослой женщиной, с виду средних лет, строгой, вспыльчивой и даже грозной. Она определенно нагнала страху на Найнив. Найнив редко кому говорила «пожалуйста», кроме Аливии. Но ее превратили в дамани в четырнадцать лет, и пристрастие к детским играм было не единственной ее странностью.

Мин пожалела, что в комнате нет часов, хотя гостиница, в которой имелись бы в каждой комнате часы, могла предназначаться, по ее представлению, разве что для королев и королей. Расхаживая взад-вперед под бдительным приглядом Аливии, девушка мысленно отсчитывала секунды, давая время Ранду и его спутникам отойти от гостиницы достаточно далеко, чтобы потерять здание из виду. И когда решила, что пора, достала из гардероба свой плащ.

Аливия кинулась к двери и, подбоченясь, загородила ее. В выражении ее лица не было ничего детского.

– За ними ты не пойдешь, – с тягучим выговором, но решительно произнесла она. – Ни к чему хорошему это не приведет, и я тебя не выпущу.

И Мин вспомнила свою тетушку Рану, хотя Аливия не походила на ту ни цветом голубых глаз, ни оттенком золотистых волос: тетушка, кажется, всегда знала, когда Мин делала что-то не то, и принимала меры, дабы впредь учинить подобное племяннице и в голову не приходило.

– Ты помнишь наши разговоры о мужчинах, Аливия? – Та залилась яркой краской, и Мин поспешила добавить: – Я имею в виду о том, что они не всегда думают головой. – Может, на свете и немало женщин, которые ничего не знают о мужчинах, но до встречи с Аливией Мин такие не встречались. Вот уж кто не знал о них ничегошеньки! – Без меня Ранд попадет в беду еще большую. Лично я отправляюсь искать Кадсуане, и если ты попробуешь меня остановить... – Девушка подняла сжатый кулак.

Аливия, нахмурясь, долго смотрела на Мин. Наконец сказала:

– Дай я возьму плащ, и мы пойдем вместе.

Костлявый человечек со скошенным подбородком бросил Рандову монетку в кошель и наколол на тоненькую лучинку мясной пирожок с поджаристой корочкой.