— Прекрасная мысль. Действительно, нечего вам сидеть сложа руки, — сказала Клементина.

— Это не в моих правилах, — заметил Жакмор.

— Однако, тут вы рискуете этим заразиться, — ответила юна. — А теперь идите. Оба. У столяра закажите три кроватки, две маленькие и одну побольше. Да пусть не шаляй-валяй работает, а постарается на славу. И позовите-ка сюда Бланш.

— Хорошо, душенька, — сказал Анжель. Он поцеловал ее и пошел к выходу. Жакмор посторонился, пропуская его вперед, и захлопнул за собой дверь.

— А где Бланш? — спросил он.

— Внизу, стирает в прачечной. Пойдемте обедать. А потом займемся покупками.

— Нет, я пойду один, а вы оставайтесь, — ответил Жакмор. — У меня нет ни малейшего желания возобновлять эти дискуссии. Выматывает, честно говоря. И вообще, это не мой профиль. В конце концов, психиатр должен чем заниматься? Психиатрировать. Это яснее ясного.

XI

Жакмор миновал ограду и во второй раз пустился в путь той же дорогой. Справа от него ограда сменилась на склон утеса, вдалеке виднелось море. Слева тянулись возделанные поля, редкие деревья и живые изгороди. Колодец, ускользнувший от его внимания утром, поразил его своей крышкой из камня, древнего и скользкого, и высокими каменными стойками, между которыми с ясеневого барабана свисала вся изъеденная ржавчиной цепь. Колодезная вода нежно вскипала внизу и поднималась над краем колодца легким облачком, тут же разрываемым на тончайшие нити голубой расческой неба.

Первые же дома, показавшиеся вдалеке, поразили его своей грубостью и неказистостью. Это были фермы, построенные в виде буквы П, обращенной своими ногами к дороге. Сначала по правую сторону от дороги на некотором удалении друг от друга стояло всего два дома. Планировка была самая обычная: квадратный двор, в середине большой пруд, заполненный черной водой и населенный раками и мальками. В левом крыле фермы жил хозяин с семьей; в правом крыле и центральной части дома на втором этаже были расположены конюшни и стойла, куда скотине приходилось взбираться по довольно крутому сходу. Между мощных опор, поддерживающих основания стойл и конюшен, находился бродильный, чан, куда под действием силы тяжести сливался навоз и всякие нечистоты. В не занятых животными конюшнях хранилась солома, зерно и запасы фуража. Был тут и специальный, хорошо оборудованный чуланчик, где заваливали девок. Во дворе, вымощенном серым гранитом, росли ухоженные полосы той самой губчатой травы цилиндрической формы, уже встречавшейся на обочине дороги.

Жакмор все шел и шел, и никто не попадался ему навстречу. Ферм становилось все больше, и с левой стороны тоже. Дорога стала шире и свернула влево. Вдруг он заметил, что совсем рядом с ней течет красный ручей. На его гладкой, почти вровень с землей поверхности плавали какие-то непонятные отбросы, как будто переваренные остатки пищи. Из пустых домов заструился непонятно откуда взявшийся гул. Проходя мимо каждого дома, Жакмор усиленно принюхивался, пытаясь разобраться в волне запахов, бивших прямо в нос.

Ручей сильно заинтриговал его. Вот только что его вообще не было, и вдруг он становился широким, полноводным, с натянутой, словно мембрана, поверхностью. По цвету он напоминал харкотину чахоточного — слюна пополам с кровью, красноватая муть. Жакмор подобрал камешек и бросил его в воду. Тот мягко, без брызг, ушел на дно, будто в них провалился.

Дорога выходила на продолговатую площадь. Растущие вокруг деревья бросали на нее благодатную тень. Раздваиваясь, дорога обвивала площадь. Справа Жакмор заметил какое-то оживление и направился туда.

Подойдя, он увидел, что это всего-навсего распродажа стариков. Тут, на солнышке, на деревянной скамейке, сидели рядком старички, семеро мужчин и пятеро женщин. Рядом со скамейкой лежали большущие камни.