Усталость навалилась на девушку, стоило ей войти в дом, и она постояла мгновение, наслаждаясь прохладой и тишиной. Было таким облегчением уйти, наконец, с жаркого палящего солнца. Она сунула уведомление и рекламные буклеты в ящик у входа, где хранила свои счета. О них нельзя было забывать, но можно хотя бы убрать с глаз долой.

Мишель была в кухне и пила воду, когда услышала, как хлопнула входная дверь, и Рафферти прошел по дубовому паркету холла. Она продолжала пить, хотя занервничала, когда поняла, что он уже в доме. Девушка услышала, как он остановился на мгновение, чтобы осмотреться, и вновь продолжил путь. От звука его неторопливых уверенных шагов ее бросило в дрожь.

Она мысленно представила его образ: у Джона Рафферти была спокойная, уверенная походка, за которую любой городской франт убил бы. Походка подчеркивала все его достоинства: стройные бедра, длинные ноги, крепкий зад. Это была походка Рафферти - настоящего хулигана и покорителя сердец.

Мишель очень остро почувствовала мгновение, когда он вошел на кухню, хотя и стояла спиной к двери. Ее кожу как будто пронзили тысячи невидимых иголочек, а воздух вокруг наэлектризовался, и былая прохлада дома теперь, казалось, исчезла.

- Покажи мне свои руки.

Джон подошел очень близко, а она не могла повернуться, потому что боялась даже нечаянно прикоснуться к нему. Тогда он сам взял ее за левую руку.

- Это всего лишь царапины, - пробормотала Мишель.

Да, это было правдой, но это ничуть не уменьшило его гнев. У нее вообще не должно быть никаких царапин, и ей не надо было пытаться починить эту проклятую изгородь. Рука Мишель лежала в его огромной сильной руке, как бледная, хрупкая птица, слишком усталая, не способная к бегству. И Джон внезапно понял, что именно такое положение их рук является единственно верным. Она так устала… Он потянулся через нее, открыл воду, а затем намылил и ополоснул ее руку. Мишель поспешила отставить стакан с водой, чтобы он не заметил, как сильно дрожат ее пальцы, и замерла в его объятьях. Спиной она чувствовала жар, исходящий от его тела, она чувствовала себя окруженной его теплотой и силой, а он мыл ее руку так бережно и нежно, как мать купает собственного ребенка. Эта мягкость поразила ее, и Мишель захотелось опустить свою усталую голову ему на плечо, ощутить его силу и поддержку. Джон уже смыл мыло, но все равно держал ее руку под бегущей водой, слегка поглаживая своими пальцами. Мишель дрожала, и каждой своей частичкой наслаждалась этими прикосновениями. А ведь он просто мыл ее руку! Вода была теплой, но его рука была еще теплее, легкое поглаживание его загрубевших пальцев возбуждало Мишель, потому что он касался ее умело, чувственно, с интимностью любовника. Своим большим пальцем Джон рисовал круги на ее нежной ладошке, и Мишель ощутила, как тело ее напряглось от ожидания и возбуждения. Ее пульс участился, кровь бешено понеслась по венам, наполняя ее жаром.

- Остановитесь, - прошептала она и попыталась вырваться. Рафферти выключил воду и положил руку ей на живот, прижимая девушку спиной к себе. Его рука была мокрой, и эта влага намочила ее рубашку, а спиной она ощутила жар его тела. Мишель наслаждалась его запахом, силой и удивлялась мощной реакции своего тела на прикосновения Джона. Все в нем выдавало человека, способного с легкостью соблазнить женщину.

- Обернись и поцелуй меня, - попросил он, и голос его прозвучал низко, гортанно, побуждая Мишель сделать это.