Аделина сладко потянулась в шезлонге и огляделась. Природа дремала в ласковых теплых солнечных лучах. Благоухающие розы, в изобилии цветущие у дома, наполняли воздух сладким ароматом. Вдали — за лужайками с сочной зеленью, за белесой полосой песчаного пляжа — пенились легким прибоем зеленоватые воды Индийского океана.

Зрелище было потрясающее. И в этом раю она могла расслабляться в течение по крайней мере нескольких месяцев. Остров Ла Диг являлся идеальным вариантом убежища, уединиться здесь было даже легче, чем она предполагала вначале. Арендованная вилла оказалась не слишком большой, но очень уютной, что вполне устраивало новоиспеченную хозяйку.

Аделина не нуждалась в огромных особняках и особых удобствах. Ей нужен был дом, позволяющий жить скромно и неприметно.

За долгие годы семейной жизни Аделина, можно сказать, впервые сумела по достоинству оценить преимущество, которое давали ей деньги. Хотя большая часть состояния до совершеннолетия Паолы находилась под опекой, Федерико и жене оставил довольно приличное наследство. Ей теперь принадлежали оба дома в Мадриде, а фонд опеки должен был выделять ежегодно на ее содержание довольно крупную сумму.

Однако у Аделины имелись и свои планы.

По возвращении в Испанию она намеревалась использовать часть средств на благотворительные цели. Ей давно хотелось открыть Центр творчества для одаренных детей, в котором те могли бы бесплатно учиться музыке и живописи. Но даже после необходимых для этой цели вложений ей самой и ребенку денег осталось бы более чем достаточно.

Итак, Аделина в очередной раз благодарила судьбу. В данном случае за то, что имела возможность воспользоваться частным самолетом, который и доставил ее на остров Ла Диг. Никому не следовало знать о ее местонахождении, пока она не родит. Во-первых, чтобы не ранить Паолу, а во-вторых, и чтобы Эрнесто Монтес ни в коем случае не обнаружил последствий своего вероломного вмешательства в ее жизнь.

Остров, на котором она поселилась, был мало затронут туристическим бизнесом. От пристани до своих домов местные жители чаще всего добирались на повозках, запряженных быками. Не прожив здесь и двух месяцев, Аделина уже полюбила это место.

Поднявшись из кресла и надев соломенную шляпу, она спустилась с крыльца и направилась по траве к пляжу. Выйдя на дорожку, Аделина ощутила подошвами шероховатый грунт, но она уже привыкла ходить без обуви. Единственно с чем ей было нелегко смириться, так это с ощущением безграничной свободы, переполнявшим сердце.

Это так отличалось от ее прежней жизни!

Трудно даже представить, чтобы Федерико разрешил ей ходить в простой трикотажной футболке и линялых шортах. Она привыкла надевать только то, что он велел, ведь для него очень важно было испытывать чувство гордости за свою жену.

Но теперь Федерико умер. И впервые за последние восемнадцать лет Аделина была предоставлена самой себе. Сейчас она ни от кого не зависела и не обязана была никому угождать.

Заманчивое ощущение. И в то же время какое-то затаенное беспокойство не оставляло ее. Неужели ее тревожило неопределенное будущее?

И снова образ Эрнесто Монтеса всплыл в ее сознании, заставив встрепенуться ее сердце.

Хотя он и мог бы быть здесь, рядом с ней, но Аделина не нуждалась ни в его сочувствии, ни в помощи.

А будущее действительно представлялось неопределенным. Она еще пока не решила, где поселится после рождения ребенка. Может, вернется в Испанию, а может, на некоторое время останется здесь.

Полуденное солнце ощутимо припекало. Налюбовавшись прекрасным видом океана, она не стала задерживаться на пляже, чтобы ненароком не получить тепловой удар. Следовало быть осмотрительной, меньше волноваться и следить за своим здоровьем. Со вздохом сожаления она направилась обратно к вилле, на веранде которой показалась горничная.