Лечение длилось еще некоторое время, параллельно велись разговоры, из которых я узнавала весьма любопытные подробности. Мне нужно это все знать, нужно понимать и научиться жить в этом, раз уж теперь Тенерра станет моим домом. Но отвлечься от зрелища на звучащие рядом слова было непросто…

Пальцы врача светились уютным зеленоватым светом. Он успокаивал, снимал боль и появившееся позже почти нестерпимое зудящее чувство, внушал ощущение безопасности. Пожалуй, я могла бы еще поспать… Так, стоп. Никаких спать! Слушать и запоминать!

Как я усвоила за эти минуты, столица с окрестностями и Пустоши – это немного разная Тенерра. Здесь магия сильнее, а морозы более жестоки. А жажду власти заменяет ответственность. Потому что стоит арлорду оступиться, в следующую минуту его округа может уже просто не быть. Не быть его семьи. И десятков людей, за жизни которых он отвечает. Поэтому арлорды из Пустошей не учатся в Стали и не проходят испытания Снежного круга.

…Доктор Фелзз проворчал что-то про упертую девчонку, когда я в очередной раз с усилием заставила себя открыть глаза.

А я подумала, что действительно придется учиться. Много и старательно. Потому что кронс-тьера, пусть в ее голове все и забито фотосъемками и историями про необычные уголки со всех смежных миров, должна знать, почему в Пустошах лечение, не подкрепленное магией, не работает. И еще много всякого. А еще свободно изъясняться на тенерском. Без переводчика.

Достичь последнего будет труднее всего.

Полежала немного.

Уснуть больше не получилось, зато как раз застала момент, когда над телом Эрихарда засияли серебристые искры. Много-много. И так ярко! Через минуту все прошло, будто меня посетила галлюцинация. Я села и улыбнулась. Прислушалась к его размеренному дыханию. Так и есть, его магия восстановилась.

Вот и хорошо.

А то я уже начала бояться, что мы потеряли благоволение Тенерры.

Осторожно встала и на цыпочках подошла к окну. Немного сдвинула тяжелую старомодную портьеру, впуская сквозь окно прохладный лунный свет. С темного неба сияли и подмигивали звезды. Волшебно, наверное, видеть их каждую ночь. В большом городе звездами просто из окна не полюбуешься.

Ладони до сих пор оставались в бинтах, и схватиться за камеру ни единого шанса не было. С другой стороны, ничто не мешало лицезреть прекрасное. Это занятие настолько поглотило меня… что когда по бедру, сдвигая вверх рубашку, которая служила мне вместо ночнушки, скользнула мужская рука, я чуть не заорала с испуга.

С ума сошел – так пугать?!

Возмутиться вслух не успела. Потому что Эрихард опустился на колени и с каким-то надломом прошептал:

– Ллана…

Что?

Я опустила взгляд, проверяя, что он там гладит.

Блин.

На светлой коже даже при скудном свете луны выделялись черно-синие следы от его хватки. Еще то зрелище.

– Чувствую себя полным уродом. – Кронс прижался к темному пятну губами.

– Я знаю, что ничего плохого нарочно ты бы мне не сделал. – Я неловко дернулась в попытке вывернуться, а то этот кот тенерский уже вовсю терся о пострадавшее место щекой… и это было куда интимнее, чем если бы он меня откровенно лапал. И коленки всерьез пытались превратиться в желе. – Все, пусти меня! Мне надо… в ванную.

Сердце колотилось так, будто я пробежала половину Пустошей, удирая от него.

И мурашки…

Небо.

Льды.

Я уже почти спаслась за толстенной дверью, отделяющей ванную, когда меня догнал его голос:

– Может…

– Нет, мы не будем просить у доктора мазь! – Я покраснела… да вся покраснела! – Не хватало еще, чтобы он подумал, что ты меня бьешь.