И тут он вспомнил безжалостные слова, которые оскорбили ее: «Я всегда расплачиваюсь за предоставленные услуги». Боже! Как он ее ранил!

А человек, который называл себя ее мужем… Тот, который использовал ее самым гнусным образом. Марш не сомневался, что смерть его была заслуженной. Но Марш чертовски устал от смерти, от жизни, построенной на фундаменте смерти.

Марш любовался безмятежным ликом спящей Кэт, мечтая начать новую жизнь. Но прошлое, похоже, не собиралось его отпускать. Оно гналось за Маршем по пятам. Кэт пошевелилась, и Кантон подумал, что ей, должно быть, больно. Женщина открыла глаза, увидела Марша и успокоилась. Марш блаженствовал, чувствуя ее доверие. Он взял Каталину за руку.

— Не двигайся, — предупредил он ее.

— Ты все еще здесь? — удивилась Каталина.

Он кивнул. Марш собирался сказать, что отныне он всегда будет рядом, но не был уверен, насколько это выполнимо.

— Ты выглядишь как настоящий бандит, — пошутила женщина.

Марш потер рукой щетинистую щеку. Он забыл побриться и привести себя в порядок. Он забыл обо всем на свете.

— Я бываю и страшнее, дорогая, — усмехнулся он.

Каталина дотронулась до его руки, и Марш чуть не растаял от нежности. Он бережно поймал ее ладошку.

— Расскажи мне все, — попросила она.

— Ты действительно хочешь услышать? — спросил Кантон.

— Что ты был наемным убийцей, я знаю, — сказала она.

— Значительно хуже. Я был судьей, присяжным и палачом невинного человека, — бесцветно сообщил Марш и начал свой рассказ.

С состраданием и жалостью Каталина поднесла его руку к губам и поцеловала.

— Я бы хотела принять на себя всю твою боль.

Глава двадцать третья

Кэт быстро поправлялась. Через несколько дней она была почти в полном порядке. Наверное, это от счастья, думала она. Она жила с ощущением счастья. По утрам Кэт стала напевать. Улыбалась без всякой причины.

Кантон проводил с ней много времени: приносил ей еду в постель, беседовал с ней. Он рассказывал о своем поместье, о своей семье. Говорил с ней свободно, как с близким человеком. Иногда с болью, иногда с душевным подъемом.

Каталина беспокоилась только о Молли да еще, пожалуй, о том, что газеты наперебой кричали о выстреле в «Серебряной леди».

— Теперь мы знамениты, — заметила она как-то Маршу, прочитав статью, которую ей принес Тедди. Сказав это, Каталина почувствовала, что Марша что-то беспокоит. Они прошли долгий путь навстречу друг другу, но кое-какие препятствия еще остались.

— Дорогая, я чертовски устал быть знаменитым.

— Это как-то связано с той статьей?

— Она — вранье от начала до конца. Я никогда не убивал Лобо, — и осекся. Он чуть было не выдал чужой тайны.

— Там не было Лобо?

— Нет, Лобо был, но мы никогда не сражались друг с другом. Просто однажды… наши пути пересеклись.

— Тогда почему…

— Потому что автор этого вонючего рассказа призывает каждого сопливого мальчишку, который хочет прославиться, поохотиться на меня, — ответил Марш. — Мне уже пришлось уложить не меньше двадцати мальчиков, чтобы самому остаться в живых. Это одна из причин, почему я приобрел «Славную дыру». Я надеялся, что Фриско находится далеко от тех мест, где меня знают, и я смогу затеряться здесь.

— Газетные истории…

— В конце концов, они не знают, кто я.