Слева возвышалась небольшая сцена, на которой было установлено пианино. Лестница у задней стены вела куда-то наверх и обрывалась небольшой площадкой, сужающейся до размеров коридора.

Зал утопал в сиянии люстр, свет которых отражался в многочисленных зеркалах и усиливался блеском прекрасно натертого пола.

Нежно-голубые бархатные занавеси обрамляли окна и сцену.

Салун выглядел гостеприимно, даже дружелюбно. Такое чувство впервые возникло у Марша в заведении подобного толка. Недалеко от входной двери находился уставленный кушаньями стол. По свободному пространству зала были разбросаны столы и стулья для гостей. Немногочисленные мужчины — некоторые в компании хорошеньких девушек из заведения — потягивали через соломку охлажденные напитки, редкое нововведение в сапунах Запада, и Марш предположил, что стоимость льда измеряется астрономическим числом.

Стоило Маршу приблизиться к стойке и присесть, как перед ним, словно из-под земли, появился улыбающийся бармен:

— Что прикажете, мистер?

— Виски, — бросил Марш.

Мужчина понимающе кивнул и налил солидную порцию виски в кристально чистый бокал. Марш был потрясен. В салунах Запада чистота была редкостью. Марш сделал глоток и вынужден был отдать должное отменному вкусу напитка, крепкого, неразбавленного.

— Вы недавно в нашем городе? — поинтересовался бармен.

Марш кивнул. Бармен, неплохо вышколенный и обученный, когда следует поддерживать беседу, а когда лучше от нее воздержаться, ограничился вопросом:

— Еще стаканчик?

Марш снова кивнул. Ему было полезно принять внутрь, чтобы сравнение «Серебряной леди» со «Славной дырой» не было чересчур болезненным.

К Кантону нерешительно приблизилась молодая светловолосая женщина.

— Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам?

Марш пристально разглядывал девушку. Она, как и виски, была «супер», выше всяких похвал. Ей было лет восемнадцать или около того. Ему нравились женщины постарше, но она была нежна и прелестна, и от нее исходило трепетное чувство незащищенности. У этого создания были выразительные глаза кофейного цвета, а в ее улыбке беспомощная искренность и отсутствие опыта девушки из заведения. Если бы Марш хотел разделить с девушкой компанию, он бы выудил кое-какие сведения из нее об этом заведении и его хозяйке, но он был в дурном расположении духа. Вид разрушенного салуна всколыхнул запретные воспоминания, а сознание того, что его надул жалкий, проигравшийся картежник, подпитывало нарождающийся гнев.

Марш посмотрел в лицо девушки. Их глаза встретились, и в ее взгляде он прочитал знакомое ему смятение. Философы говорят, что глаза — это зеркало души, а про свою душу он точно знал, что она черна, как сам грех. Не много людей могли выдержать его взгляд. Адвокат Скотт был одним из немногих, но и он чувствовал себя не в своей тарелке, когда им пришлось скреститься взглядами.

Молодая женщина отошла немного назад, хотя продолжала вопросительно поглядывать на Кантона.

«Почему бы и нет?» — неожиданно подумал Марш и изменил первоначальные намерения. Девушка была очень необычной. Непохожей на других. Но не может же она быть такой застенчивой, какой кажется, если работает в салуне. Может, ему повезет, и он разузнает что-нибудь новенькое о Ледяной Королеве, которой, очевидно, в эти утренние часы в заведении не было.

Марш кивком подозвал девушку, жестом — бармена и, не спуская с нее глаз, спросил:

— Чего бы вам хотелось?

— Шампанского, — ответила она слегка дрожащим голосом. «По цене это не дороже чая», — подумал Марш и заказал бармену бокал шампанского для женщины и еще пару стаканов виски для себя. Это будет его сегодняшней дозой. Как всегда.