Харли Уиллингтон ахнул, хлопнул себя по голове и стремительно помчался прочь. Мэри с некоторым изумлением смотрела ему вслед.

Неужели его так взволновало известие о заезжем хулигане?

Гортензия Вейл сидела в кресле-качалке среди своих цветов и читала "Тайме". Вернее, дремала под надежной защитой широких страниц. Мэри улыбнулась и на цыпочках поднялась на крыльцо. Уже у двери ее догнал бодрый голос.

– Я все слышу. Я не сплю. Я обдумываю статью.

– Какую, бабушка?

– Э-э…, о подоходном налоге. Ерунду они придумали, полную ерунду. Потом – это уже было. После войны. Но тогда и продукты были по карточкам, нельзя ж сегодня-то…

– Бабушка, а почему у тебя газета раскрыта на спорте?

– Потому что я люблю спорт! Кого лечила?

– Миссис Стейн.

– Ха! Ей надо к Фишеру.

– Но он же ветеринар!

– А она здорова как кобыла. Что нового?

– Приехал сумасшедший хулиган. Харли Уиллингтон очень обеспокоился и помчался его встречать. А может, выгонять.

Гортензия энергично качнулась в кресле и выудила из недр темного платья трубку с резным мундштуком.

– Значит, он вернулся. Это хорошо. Старый бандит живо вправит ему мозги. Опять же, природа, цветочки, леса, поля…

– Бабушка! О чем ты говоришь?

– Как о чем? О Билли, разумеется. О Билли Уиллингтоне, внуке старого бандита Харли. Ты его совсем не помнишь?

Мэри нахмурилась. Память усиленно подбрасывала совершенно лишенные очарования воспоминания.

Долговязый парень на велосипеде проезжает точно через центр огромной лужи… Ее любимое голубое платье расцветает уродливыми пятнами грязи…

Пруд, жара, кувшинки… Кто-то хватает ее за ногу и утаскивает под воду… Мэри визжит, глотает воду, кашляет, вырывается изо всех сил…

Комок жвачки запутался в косе… У нее была хорошая коса, длинная, густая…, ровно до того самого дня, когда Билл Уиллингтон дунул из камышинки комком жвачки. С тех пор Мэри всегда коротко стриглась.

– Лучше б я его не помнила, бабушка! Так это его я встретила сегодня! Он хромает.

– Еще бы! Пуля в ноге мало кому прибавляет резвости.

– Пуля? Так он и в самом деле бандит?

– Хм. В детстве он точно им был. Сейчас – не знаю. Иди, обедай. Я еще почитаю. Надо вечером навестить Харли.

– Бабушка!

Старуха окинула Мэри ехидным взглядом.

– Вот что я тебе скажу, молодая докторша.

Не принимай ты старуху Стейн и всю их компанию. У тебя из-за них мозги свихнутся. Харли катал тебя на закорках.

– Да я…

– У всех ребят в деревне есть игрушки, которые он им вырезал из деревяшек.

– Но я же…

– Фишер твой дурак и неумеха, а Харли спас лошадь старого Джона, да и потом ходил за нею, как за малым дитем.

– Бабушка, я…

– И если когда-нибудь я услышу от тебя, что Харли Уиллингтон – алкоголик и разбойник, я тебя выпорю вожжами!

– У нас нет вожжей.

– Найду.

– Погоди. Я вовсе не собираюсь так говорить. Я очень люблю дядю Харли и не верю ни единому слову этих дамочек. Правда, самогон он все-таки гонит…

– Так он его из чего гонит-то! Из пшеницы!

На меду, на липовом цвете, на ежевике! Это ж нектар! Забыла, как болела воспалением легких? Если бы не этот-самогон и мед, которыми тебя растирал старый Харли, лежать бы тебе в земле!

– Бабушка!!!

– Не кричи на бабку.